fandom Krapivin. Благородное оружие

[text-Paume]

Название: Благородное оружие
Фандом: fandom Krapivin 2013
Автор: Paume
Бета: Stakkars, olya11
Размер: драббл, 777 слов
Произведение: «Мальчик со шпагой»
Персонажи: Генка Кузнечик
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: NC-17
Примечание: постканон
Предупреждение: смерть персонажа, детская жестокость

Голова тяжелая, и земля плывет перед глазами. Хотя он не стоит и не идет, а, наоборот, так к земле близко, что щекой чувствует утреннюю прохладу. Солнце палит как проклятое с чужого неба, а земля еще не раскалилась, не успела, хранит ночную свежесть.
Лежать неудобно, и Генка хочет оттолкнуться от земли рукой, хочет перевернуться, подняться.
Но рука соскальзывает.
«Роса? Откуда здесь роса?»
Он поднимается. Это тяжело и больно, но он встает и оглядывается.
Он у подножия скал, тишина вокруг, и только руки почему-то липкие.
Он приближает ладонь к самым глазам и с удивлением смотрит на нее.
«Это не роса», — понимает он.
Роняет руку и делает шаг вперед.
Его шатает из стороны в сторону, но он держится и идет.
Здесь не бывает росы, он никогда не видел, чтобы выцветшая трава, редкая, как клочья, блестела влажными каплями.
Это не роса.
Она растеклась под ногами лужами и еще не успела высохнуть. Ее так много, и она все течет и течет. Яркая, терпкая кровь.
Генку мутит от запаха. Солнце разгорается ярче, кровь темнеет, и вонь от нее идет уже совершенно непереносимая.
Она бежит под уклон, от скал — на дорогу. Густым ручьем.
Генка, шатаясь, идет вдоль него. Иногда наступает прямо в лужу, поскальзывается на мокрой траве. Ему очень нужно найти начало. Где-то же должно оно быть?
Он бредет медленно, голова кружится, и Генке иногда кажется, что все это бред. Он болен, просто болен. Простудился, катаясь с горки и вытряхивая снег из-за шиворота. А сегодня вдруг все резко растаяло, и из-под снега, выцветшего, как трава, бьется ручей.
Генка улыбается и идет дальше. Еще немного — и можно прийти домой. Отлежаться, попить горячего чая, дождаться звонка Сережи. Или Наташи. Странно, что ручей окрашивается в красный. Генка протирает глаза и понимает, что все вокруг красное, потому что у него разбита голова. Кровь течет и заливает лоб и глаза.
«Всего лишь, — с облегчением думает Генка. — Наверное, я просто упал».
Когда он подходит к началу склона, ему даже кажется, что воздух вокруг пахнет талым снегом.
И здесь он встречает людей.
«Эй! — хочется сказать ему. — Что вы спите на снегу? Просыпайтесь!»
А потом он понимает, что здесь нет снега. И даже травы. Здесь скалы. Они высокой стеной стоят на пути Генки.
«Как так?» Он делает последний шаг и хватается рукой за камень.
На нем остается отпечаток его ладони. Но Генка смотрит вниз, под ноги.
«Как нас много», — думает он и пытается сосчитать.
Но не может сообразить, что нужно считать, руки? Или ноги? Может быть, головы? Он с сожалением думает, что если бы тела были целыми, он смог бы посчитать безо всяких проблем.
Он ступает вперед, прямо в натекшую лужу, опять поскальзывается и падает — шлепается со всего размаха, ударяется спиной и видит небо.
С трудом поворачивается на бок, но не поднимается. Лежит и отдыхает. Смотрит в открытые глаза лежащей рядом головы и пытается вспомнить, кто это.
А потом замечает нож. Это не его нож, чужой, но Генка думает, что никто не будет возражать, если он его возьмет себе. Он с детства знает, что холодное оружие — самое благородное на свете.
Нож удобно ложится в ладонь. Даже то, что она липкая, не мешает чувствовать прекрасную балансировку.
Генка поднимается. Теперь у него есть нож.
Он идет вдоль скал, спотыкаясь о руки и ноги, но не обращает на это внимания. Они бесполезны. эти руки и ноги. Отдельно от тел они всегда бесполезны.
Генка очень быстро выходит к живым людям. Даже странно, что он не услышал их.
Они кричат на чужом языке, Генка не понимает его.
Их не так уж и много.
Они стоят кругом и кричат. Генка подходит ближе и заглядывает за спины. Ему любопытно, что там.
В кругу, сжав голову руками, сидит человек. Он раскачивается из стороны в сторону, а люди вокруг ругают его на своем языке.
Генке знакома такая поза.
— Не кричите, — говорит он, слова карканьем вылетают из горла.
Люди шарахаются от него, вскидывают винтовки, человек на земле поднимает голову и смотрит на него. У человека широко раскрыты глаза и дрожат губы. Он молод, младше, чем новобранцы из Генкиного отряда. Больше похож на эспадовца, получившего звание, чем на душмана.
— Не кричите на него, — говорит Генка. — Что вы, не видите, он же в шоке. Столько народа поубивали, — про себя повторяет он, — а теперь на мальчишку набросились. Конечно же, ему страшно.
Кто-то толкает Генку в грудь, и он отлетает к камню, ударяется спиной и замолкает.
Еще кто-то хватает мальчишку за шиворот и толкает к Генке.
— Убей! — понимает Генка чужие слова.
Это он понимает.
Мальчишке вручают винтовку и снова кричат:
— Убей!
— Что вы делаете, — говорит Генка, — это же ребенок.
Но его никто не слушает. Мальчишка глотает слезы и с силой дергает затвор.
Генка перехватывает нож и думает о том, что успеет метнуть до выстрела.
Но нож — это благородное холодное оружие. А Генка — не воюет с детьми.