воскресенье, 26 октября 2014
Название: Беги!
Фандом: Ookiku Furikabutte
Автор: Paume
Бета: Мэй_ЧенРазмер: мини, 1814 слов
Пейринг: Ханаи Азуса/Таджима Юичиро
Категория: слэш
Жанр: немного романтики, немного драмы, немного игры
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: После школы Таджима получил приглашение в профессиональный бейсбол
читать дальшеТаджима не умел ходить медленно. Ханаи казалось, что он постоянно мельтешит перед глазами, хотя Таджима просто то убегал вперед, то возвращался, делал несколько шагов рядом и снова отбегал, оборачивался и даже руками размахивал.
Ханаи сердился. Он сунул руки в карманы и нарочно пошел, не ускоряясь, не подстраиваясь под Таджиму, сверлил недовольным взглядом его спину, когда отставал, и бурчал что-нибудь в ответ, когда Таджима оказывался рядом и заглядывал ему в лицо.
Не хотелось ему улыбаться. Не хотелось разделять с ним радость. Не хотелось, чтобы Таджима уезжал.
Когда Таджима, счастливо размахивая письмом, прискакал к нему и на одном выдохе выпалил все свои новости, Ханаи только лишь спросил:
— Как же твой дедушка будет?..
И тут же понял, как глупо, как беспомощно это прозвучало.
Таджима мгновенно взгрустнул, аккуратно сложил письмо в конверт и ответил:
— Сестра в этом году идет в старшую школу, в Нишиуру. И как же они без меня будут?
Ханаи хлопнул его по плечу и бодро заявил:
— О, тогда точно справятся!
А потом подумал, что же он делает, зачем это говорит? Привычка поддерживать сокомандников въелась за пару лет, и Ханаи не мог крикнуть:
— Мы же хотели вместе! В университет! Играть! Вместе с тобой!
И вряд ли уже хоть раз об этом скажет, потому что Таджима получил письмо.
Он взмахнул им и восторженно воскликнул:
— «Тигры»!
— В Осаке, — напомнил Ханаи.
— В профессиональной лиге! — выдохнул Таджима и сразу же, без паузы, потребовал: — Пойдем к Момокан, я хочу рассказать ей прямо сейчас!
Они шли по солнечной жаркой улице, и Ханаи глаз с Таджимы не сводил. Ему казалось, что даже если он зажмурится, то не потеряет Таджиму из виду, всегда будет знать, где он, в скольких шагах от него и в какую сторону нужно будет вытянуть руку, чтобы до него дотронуться.
…и какой горячей будет его ладонь, если осмелеть и сжать ее в своей руке.
Они сто раз сталкивались и касались друг друга. У Ханаи замирало сердце, а Таджима смеялся, и Ханаи каждый раз думал, что, может быть, Таджима радуется именно ему, Ханаи?
Но спросить не решался.
Однажды после дополнительных занятий они бежали домой под дождем. У Ханаи был зонтик, и Таджима какое-то время шел рядом. Они касались друг друга плечами, и Ханаи почти не дышал, страшась разбить эту хрупкую близость.
Но Таджиме было слишком мало места под зонтиком. Пройдя почти полдороги, он остановился, повернул к Ханаи лицо и сказал:
— Мы идем так медленно. А давай побежим?
И первым рванул вперед, прикрыв голову портфелем.
— С ума сошел! — обиженно крикнул Ханаи ему вслед, а потом чертыхнулся, поспешно сложил зонтик и припустил следом.
Дождь бил их по плечам и спинам, по рукам и пальцам, которыми они держали над головой портфели. Дождь стучал громко, и Таджима перекрикивал его шум: «Беги, Ханаи! Давай! Беги!»
Они вымокли полностью, пока добежали до дома Таджимы и остановились под козырьком ворот. Таджима прислонился к стене, опустил руки, откинул голову и улыбался, глядя на Ханаи.
— Я пойду, — сказал Ханаи, совершенно не желая уходить.
Дождь яростно стучал по козырьку, сердился, что не может их достать, и Ханаи почудилось, что так и есть — они недосягаемы. Неслышные и невидимые, потерянные в дождливой пелене. И что Таджима тоже это понимает.
Ханаи даже шага не надо было делать — так близко они стояли. Он всего лишь наклонил голову и сразу же почувствовал чужое дыхание. Их губы были холодными и мокрыми, языки горячими и несмелыми. А поцелуй коротким и совершенно нечаянным. Он закончился слишком быстро, Таджима неподвижно стоял, вжимаясь лопатками в стену и смотрел на Ханаи неправильным, очень серьезным взглядом. Ханаи струсил, сжал покрепче портфель и зонтик и выскочил под дождь.
На следующий день все лужи высушило солнце, учителя обыденно нудели, Таджима как ни в чем не бывало уселся рядом и раскрыл учебник, но не смотрел в него, а рассказывал про чудесное утро и про деда, и про то, как Момокан тренирует первогодок. Ханаи слушал и чувствовал, что на сердце легчает, и даже можно кивать и усмехаться. Как раньше.
Только как раньше все равно не стало.
«Я непозволительно долго тянул», — подумал Ханаи, когда Таджима в очередной раз вырвался вперед и взбежал на горку, за которой расстилался старый пустырь. Таджима замер, вглядываясь, и Ханаи тоже остановился. И в этот же миг услышал, как там, на пустыре, бьют битой по мячу. «Беги!» — кричали невидимые с дорожки игроки, а Таджима обернулся, пригибаясь, и весело воскликнул:
— Лови, Ханаи!
Мяч летел прямо в руки, и Ханаи схватил его даже без перчатки.
Таджима сбежал с горки, тронул Ханаи за рукав и потащил за собой:
— Пойдем сыграем! У них недобор! И здоровский питчер! А какой бьющий, а? Так далеко мяч послал! Пошли с ними сыграем!
Ханаи вяло отбрыкивался, вырывая руку:
— Угомонись, Таджима, ну какая еще игра!
Таджима вдруг остановился и повернулся лицом к Ханаи:
— Я тут подумал… Может быть, мы уже не сыграем с тобой вместе.
Ханаи не нашелся с ответом, сглотнул тяжело и кивнул: «Пошли».
Они вместе забрались на горку, а потом Таджима побежал вниз, подпрыгивая и размахивая руками, чтобы удержать равновесие.
Ханаи сразу же отстал от него и только слушал, как Таджима, достигнув поля, здоровается и просится в игру.
Их приняли с радостью и даже благодарностью. Ханаи было неловко, а Таджима весь светился в предвкушении игры. Ханаи едва успел представиться, а Таджима уже выбрал биту, помахал ею, отставил в сторону, примерил перчатку, сунул ее подмышку.
Они редко останавливались в этом районе и даже не знали, что на пустыре огородили сеткой любительское бейсбольное поле. И ребят, которые затеяли игру, они тоже не знали. Но когда такие мелочи останавливали Таджиму?
— Питчер у нас есть, — оглядывая Ханаи и то, как он крутит в руке мяч, сказал Хитоши, высокий парень лет за двадцать.
— Я чаще играл в аутфилде, — ответил Ханаи.
— А я на третьей базе! — вклинился Таджима. — И кэтчером. А еще я четвертый бэттер!
— Уникум, — насмешливо подтвердил Ханаи, поглядывая на ящик с инвентарем.
Хитоши добродушно усмехнулся и предложил Ханаи выбрать перчатку и биту.
— Мы начинаем с нападения, — сказал он. — Четвертым пойду я.
— Тогда я могу быть третьим, — предложил Таджима.
— Нет, — сказал Хитоши. — Ты пойдешь первым. А Ханаи следом за тобой. — Он посмотрел на Ханаи и спросил: — Сыграем?
Ханаи кивнул.
— Первым? — пробубнил неслышно для Хитоши Таджима, откладывая перчатку.
— Думаешь, кто-нибудь пустит новичка в клинап-хиттеры? — понизив голос, спросил у него Ханаи.
Таджима закинул биту на плечо и жизнерадостно ответил:
— Значит, наберу очков побольше.
Он зашел в зону бьющего и расслабленно замер, преобразившись в одно мгновение.
Ханаи медленно последовал за ним, остановился, не доходя до фол-линии, пару раз взмахнул битой, примеряясь, и присел на корточки.
Он смотрел на Таджиму и думал о том, что знает до черточки каждое его движение. Как он переминается с ноги на ногу, ровняет песок под ногами, поглядывает на питчера и улыбается кэтчеру, заставляя того нервничать. Таджиме так хочется играть, что он не вспоминает о волнении, ему не мешает неуверенность, потому что кроме питчера, мяча и биты в руках для него не остается ничего.
Самый решительный человек на свете.
«А моя решимость слишком избирательна, — признался себе Ханаи. — Когда она нужна, я все равно трушу».
Таджима стоял в зоне бьющего и ждал подачи. Команда противника все никак не могла договориться, кэтчер выбегал на горку, питчер ему что-то объяснял. Они суетились, даже судья нервничал и торопил их.
А Таджима невозмутимо ждал. Ему все было на руку — и суета противника тоже. Ханаи почти не сомневался, что Таджима отобьет, и он отбил — стремительно и чисто. Мяч пролетел рядом с третьей базой, почти касаясь земли, ровненько вдоль фол-линии, не дался в руки аутфилдеру, отскочил от кочки в сторону и был пойман только шустрым шортстопом. За это время Таджима успел добежать до второй базы.
— Молодец! — радостно орал дагаут.
Таджима помахал всем рукой и крикнул Ханаи:
— Твоя очередь!
Ханаи поднялся и неспешно пошел к зоне бьющего.
— Удачи! — крикнул со скамьи Хитоши.
«А ведь мы давно не играли», — подумал Ханаи, вступая за линию. Он посмотрел на горку, где питчер ходил вокруг пластины и нетерпеливо стучал мячом в перчатку.
Последний раз Ханаи играл в матче для своих, когда у третьего года появилась пауза в занятиях и они всей гурьбой пришли проведать Момокан. Это был веселый матч, и сейчас Ханаи даже не мог вспомнить, кто вырвался вперед. Они его не доиграли, потому что даже с переменкой в занятиях матч начался слишком поздно. Темнота разогнала их по домам, но они все равно разошлись не сразу и еще долго брели по улицам и обсуждали игру.
Ханаи крепко сжал в руках биту и подумал, как же ему не хватает бейсбола. Волнения, ожидания подачи, азартного Таджимы на базе.
Поле казалось непривычным, Ханаи не то чтобы забыл, каким оно видится из зоны бэттера — он просто очень ярко о нем вспомнил.
«Не хочу, чтобы все заканчивалось».
Таджима отодвинулся на несколько шагов от базы, питчер со злостью оборачивался и смотрел на него — неприятно отдать противнику очко, не сделав и пяти подач.
«А ведь он побежит», — понял Ханаи.
И это тоже было ярким воспоминанием, об ответственности — сделать все что угодно, но дать Таджиме возможность добежать до дома.
«Неужели я никогда больше этого не почувствую? Последний раз?»
Совсем скоро Таджима уедет. А Ханаи начнет учиться в университете.
Таджима будет играть.
Ханаи, на самом деле, тоже.
Но без Таджимы.
В разных плоскостях, на разных уровнях. Любительский бейсбол не пересекается с профессиональным.
У них действительно осталась только эта игра. И она только началась.
— Плэй! — скомандовал судья.
В тот момент, когда питчер замахнулся, Таджима побежал.
Ханаи дернулся на мяч, успел глазами выхватить траекторию полета и сдержался, не замахнулся.
— Страйк! — воскликнул судья, а кэтчер уже бросал мяч в защиту.
Таджима скользнул по песку и легко коснулся третьей базы, пока филдер прыгал за мячом.
— Сэйв!
Таджима поднялся, отряхнул колени, помахал рукой орущему дагауту и усмехнулся, глядя прямо в лицо Ханаи.
Осталось всего-ничего — привести Таджиму в дом.
Но теперь и питчер, и кэтчер действовали намного осторожнее. Ханаи сосредоточился на бите в руках, краем глаза улавливал движения кэтчера, смотрел, как питчер мотает головой, не соглашаясь с командами.
Таджима не двигался, стоял возле базы и ждал.
Мяч полетел почти в бол, но для того, чтобы вернуть Таджиму в дом, этой подачи хватало. Ханаи развернулся и отбил его основанием биты. Мяч взмыл над полем.
— Упади! — закричали из дагаута.
«Упади!» — думал Ханаи, начиная пробежку.
Он миновал первую базу, когда мяч упал далеко в аутфилде.
— Беги! — кричали ему со всех сторон.
— Быстрее! — закричал от дома Таджима.
«Отлично», — с нервной усмешкой подумал Ханаи.
— Стой! Стой! — крикнули из дагаута, когда он достиг третьей базы.
Ханаи перевел дух и обернулся к филдерам.
Мяч все еще был в поле, центральный аутфилдер размахнулся и бросил его защитнику второй базы. Ханаи сразу не сообразил, что случилось, услышал только, как закричал Таджима:
— Беги! Ханаи!
Мяч отлетел от перчатки, но он был уже на второй базе, а значит, Ханаи мог не успеть. Он бы вернулся, он бы поосторожничал, он бы струсил.
Но возле дома прыгал Таджима, махал руками и орал:
— Беги! Ханаи!
«Если я добегу…» — подумал Ханаи.
И представил дождь, мокрые щеки, до которых он так и не дотронулся, теплую ладонь, которую так и не сжал в своей руке.
У них было еще несколько дней. Почему он решил, что все закончилось, если можно начать прямо сейчас? Сию секунду? Как и эту, последнюю, игру?
— Ханаи-и! Бе-ги! — отчаянно закричал Таджима.
И Ханаи побежал.
@темы:
Ookiku Furikabutte