Название: Коллекционный экспонат
Канон: Hunter x Hunter
Автор: Paume
Размер: мини, ~2400 слов
Персонажи: Куроро, Курапика, Пауки
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: R
Предупреждения: АУ, смерть, насилие, применение наркотических веществ, открытая концовка.
Краткое содержание: В собственности Куроро уникальный коллекционный экспонат, который много кому интересен. Вопрос только в том, как Куроро с ним поступит?
Примечания: Написано по серии артов, специально для Вессенней разминки.
Куроро

Курапика


читать дальшеОсень пришла внезапно. Смяла собой лето, выдула тепло, пролилась холодными дождями, размазалась грязью. Заставила одеться потеплей, съежиться от резкого ветра, спрятаться в четырех стенах.
А потом внезапно успокоилась и затихла.
Тепло уже не вернулось. Но и холода не стало. Над землей повисла туманная тишина. Каждое утро пахло морозом, солнце едва-едва проглядывало из-за сплошного серого неба. Но золотились клены, и алела рябина, высохшие листья устилали парковые дорожки, деревья молчали, осыпаясь. Природа засыпала.
Скамейка стояла на взгорье, вниз стелилась тропинка, добегала до тротуара и, пересекая, тянулась до самого берега. Ветра не было, и вода стояла спокойная, как стекло.
Куроро сидел и смотрел, как потихоньку светлеет противоположный берег.
Он вышел в парк еще затемно. Фэйтан неслышно сопровождал его и следил, чтобы никто посторонний не появился рядом. Но никому и не было дела до этого парка и этого утра. Ближе к дороге и жилым кварталам гуляли собачники, но Куроро не ходил в ту сторону, а они не забредали так глубоко, как он. Вот днем Куроро здесь уже не посидел бы.
Воздух был изумительным. Иногда Куроро казалось, что он не надышится им. Еще несколько лет назад он и подумать не мог, что однажды будет сидеть на скамейке и вдыхать такой чистый воздух, над головой будут шептаться кленовые листья, ладони согреет большой бумажный стакан с кофе, приготовленным заботливой Пакунодой, а впереди – сколько хватает взгляда – над озером, над берегом и над парком, неторопливо будет всплывать утренняя дымка.
Аромат кофе вплетался в это великолепие горькой ноткой. Куроро пил его крошечными глотками, смотрел вперед и ждал.
Туман рассеивался совершенно незаметно, в очередной раз доказывая, как коротка любая жизнь.
Солнце где-то за нависшим небом пыталось пробиться к земле, но его усилий хватало только на то, чтобы очертить парковые дорожки и выделить яркую листву.
Куроро допил кофе и уронил стаканчик под ноги.
День наступал тусклый. Тихий, как и все дни в последнюю неделю. Будничный.
Куроро на миг закрыл глаза и в последний раз вдохнул запах уходящего утра.
А потом поднялся.
В ответ на движение негромко звякнула цепь. Куроро даже не посмотрел на нее, развернулся и пошел вверх по тропинке, прочь от озера.
Позади даже шагов не было слышно.
Курапика умел ходить бесшумно.
Как будто его и нет.
Куроро крутанул запястьем, пальцами подхватывая тонкую цепь, и дернул.
Курапика даже не споткнулся, но шумно выдохнул сквозь зубы от неожиданности.
Куроро не обернулся, накрутил цепь на запястье и дотянулся до его руки.
Теперь они шли рядом, пальцами Куроро дотрагивался до безвольной руки Курапики, плечом чувствовал его дыхание. Ровное, даже не скажешь, что Курапика на самом деле кипит от ярости.
— Хорошая прогулка, — обронил Куроро и почувствовал, как рука рядом с его рукой дрогнула, едва ощутимо натянув цепь.
Между деревьев замаячили очертания особняка. Белый высокий забор с колючей проволокой по всему периметру, камеры через каждые пару метров, высокая зеленая крыша в глубине и несколько окошек под ней — все остальное нельзя было рассмотреть из-за забора.
Фэйтан вынырнул у самых ворот, открыл калитку, проводил глазами сначала Куроро, потом Курапику, запер дверь на замок.
Трава во дворе пожухла, голая земля утопталась, стояла коркой. Дорожка из разноцветных плиток вела к дому, на крыльце уже стояла Пакунода.
Куроро кивнул ей едва заметно, но Курапика все равно уловил и дернулся в тот же момент.
Куроро ждал его, устоял на ногах, повернулся резко, натягивая цепь.
Пакунода бежала с крыльца к ним, на ходу снимая колпачок с иглы. Фэйтан обхватил Курапику сзади, Куроро закатывал Курапике рукав.
— Не надо! — крикнул Курапика, задыхаясь. — Ну не надо, пожалуйста!
Пакунода точным движеним воткнула иглу. Курапика заорал, рванулся изо всех сил, но они не просто держали его, а навалились, ломая под себя. Курапика вскинул голову, и его глаза полыхнули алым.
Куроро сжал зубы, глядя в них. Ненависть горела огнем. И да, это был алый, вне всяких сомнений.
Черт бы побрал Курапику, он слишком быстро вырос.
Пакунода опустошила шприц, и Курапика мгновенно обмяк. Фэйтан отпустил его и вытер руки об одежду, Куроро не стал держать цепь, она распустилась вслед за падающим на землю Курапикой.
Куроро расстегнул браслет на своем запястье и кинул туда же.
Фэйтан отступил в сторону, и на его место вступил Убогин. Глянул вопросительно на Куроро, тот кивнул:
— Как обычно.
Убогин наклонился и поднял Курапику на руки.
Действие наркотика только началось, и Курапика еще все понимал, хоть тело и отказало ему. Глаза уже не были красными, смотрели безысходно. Как смотрели каждый раз после неудачного побега — в небо, не на людей.
Убогин унес его в дом, ступая тяжело, как будто Курапика был непосильной ношей.

***

В доме было тепло, в камине потрескивал огонь.
— Завтрак? — спросила Пакунода.
— Позже, — ответил Куроро.
Он направился к камину, оставляя за спиной своих людей. Он знал, что сейчас все соберутся тут же, в гостинной, последуют его примеру и рассядутся на полу. И начнут тихий разговор.
Пусть.
Куроро присел у камина на корточки и кочергой отворил горячую решетку. Огонь беззаботно трещал в каминной утробе, рассыпая искры. Куроро вытянул к нему руки, жар ласково пощекотал ладони, отблески заскакали по коже. Куроро сел на пол, скрестив ноги, и начал смотреть в огонь.
— …красные глаза… — донеслись до него слова Пакуноды. Она отчужденно рассказывала о том, что только что произошло, тоном сдерживая эмоции остальных.
— …дождались? — а это Шалнарк, он самый нетерпеливый.
Да, признал Куроро, дождались.
Руки у него не дрожали, когда он вытянул телефон и набил сообщение. И он не колебался ни мгновения, когда нажимал на «отправить».
Послушная игрушка мигнула экраном и сама открыла календарь. Могла бы и не делать, подумал Куроро, он и так помнил, что осталось меньше двух недель. Одиннадцать дней.
Когда Куроро насмотрелся на огонь и поднялся на ноги, все члены команды уже разбрелись по делам, за столом у окна сидела только Пакунода.
— Босс, — позвала она, когда Куроро зашагал к лестнице.
Он остановился.
— Сегодня нужно подтвердить заявку на участие в аукционе.
Куроро тряхнул в руке телефон и ответил:
— Я подтвердил.
— Тогда, — Пакунода поднялась из-за стола, сжимая в руке тонкую папку с бумагами, — я составила список хирургических клиник…
— Не надо, — оборвал Куроро. — Никаких клиник.
Пакунода прижала папку к груди, молча ожидая объяснений. Куроро не собирался ей их давать. Он направился к лестнице и уже со ступенек сказал:
— Завтра, когда он проснется, сходите во двор погулять. Чудесная погода.

***

Не доходя до кабинета, Куроро остановился у комнаты Курапики. Он не хотел туда сейчас заходить, но все равно толкнул дверь. Сидевший у стены Убогин вскочил на ноги и обернулся. Куроро ничего не оставалось, как зайти. Он кивнул Убогину, и тот, коротко взглянув на кровать, вышел в коридор.
Комната Курапики была маленькой, на окнах – решетки, но это и все, в чем Куроро его ограничивал.
Стены были оклеены вырезками из журналов, на полу лежали книги и тетради. Заочно Курапика учился в школе, а в прошлом году поступил в университет на дистанционное обучение. Он очень хотел компьютер или хотя бы телефон, но этого Куроро позволить ему не мог. Курапика жил в клетке, и они все прекрасно это понимали.
Куроро приблизился к кровати и осторожно присел на краешек.
Курапика не спал. Но и не замечал ничего. Он лежал на боку, съежившись, обхватив руками плечи, и дрожал мелкой дрожью. Волосы прилипли ко лбу, мокрые от пота. Глаза бессмысленно смотрели в одну точку.
Куроро наклонился к нему, заглядывая в лицо, но глаза были серыми. Обыкновенными.
Всего час назад они вспыхнули алым, подумал Куроро. И сразу же сделали себя самым дорогим коллекционным экспонатом на этом свете. И не просто дорогим, а единственным.
Пять лет назад красноглазых Курута было около сотни.
Они жили в одной отсталой жаркой стране, в уединенной долине, затерянной в джунглях. Они ушли туда много лет назад, когда на красные глаза началась узаконенная охота. С тех пор утекло столько времени, что они превратились в легенду, а от редких экспонатов — заспиртованных в банках красных глаз — остались только воспоминания, больше похожие на сказки.
Куроро искал их с остервенением. Он прикидывал стоимость хотя бы одной такой банки и заранее предвкушал ожидающее его богатство. Его команда только-только начала собираться, и он жизнь готов был положить, чтобы выбраться из падшего Метеора и вытянуть с собой всех своих людей. Он собирал информацию долго и кропотливо, именно в то время научившись правильно распределять обязанности между своими людьми. Он никогда в них не ошибался, поэтому нисколько не удивился, когда однажды в его руках оказались координаты долины Курута.
Это было долгое путешествие. Метеор вцепился в них бумажным крючкотворством, и они долго не могли выехать из страны. Куроро использовал все свои связи, потянул за все долговые ниточки и вырвался из дождливого Метеора в экзотическую страну, почти полностью покрытую непроходимыми тропическими лесами.
И там, в долине, их ждало поражение.
Позже, пробивая по своим каналам, Куроро узнал, что это был правительственный заказ. Не только Куроро стремился к богатству. Одна очень могущественная страна имела в своем распоряжении как знания, так и исполнителей.
Люди в камуфляже пропитали долину Курута запахом крови и пороха. И ушли, разминувшись с крошечной командой Куроро.
Запах крови был ему знаком с детства. Но в долине Курута он его не узнал. Одуряюще пахла трава и деревья на склонах. Порох добавлял сладости. Долина была укрыта безоблачным небом, как куполом. Солнце стояло высоко, превратившись в крошечный пронзительный глаз. Деревня тоже пахла – стружкой. Домики хороводом стояли в середине долины, покрытые соломенными крышами, дворы прятались под навесами с сухой травой.
Куроро и его люди спускались в долину неспеша, уверенные в успехе операции. Закрытые от цивилизации люди вряд ли могли оказать сопротивление, тем более, что Куроро не собирался рисковать и явился полностью вооруженный.
Они шли молча, шеренгой, сминая высокую траву. Земля под ногами была рыхлой, и, только споткнувшись, Куроро сообразил, что это поле, а трава — растущий хлеб. Она желтая не потому, что высохла под солнцем, а потому, что налилась золотыми колосьями. До этого Куроро видел их только на иллюстрациях, а теперь топтал, удивляясь, что кто-то до сих пор живет, выращивая для себя хлеб. Он не остановился, и никто из его людей не останавливался, они шли, оставляя за собой примятые колосья, как дорожки слез, которыми плакала долина.
Куроро долго не понимал, почему в долине стоит тишина. И что за сладость примешивается к свежему запаху травы и рыхлой земли.
Только когда они подошли к деревне и Куроро наступил в грязь, он осознал, как много здесь пролито крови.
В деревне, на маленькой площади, в узких улочках между простыми деревянными домиками лежали трупы.
Смерть пришла в долину внезапно, люди пытались убежать от нее, но их догоняли — догоняли пули, врывались в тела, в спины, в грудь, сбивая на землю и отнимая жизнь. Мертвые лица перекосило ужасом.
— Босс! — позвала Пакунода и показала на одно из тел.
У этого Курута были вырезаны глаза. Они валялись тут же, полураздавленные. Не алые — серые.
— Идиоты, — сказал Фэйтан. — Они их вначале убили, а потом хотели забрать глаза.
– Не знали, – обронила Пакунода и посмотрела на Куроро.
Какая ирония, думал он в последствии, его обошли невежды, которые не знали, что красные глаза вырезают только у живых. У очень злых, живых Курута.
Они еще какое-то время обходили деревню, заглядывали в дома, под кровати и столы, в ящики и подполы. Они осматривали трупы в надежде, что кто-то все-таки остался жив.
Но удача отвернулась от них.
— Отдохнем и возвращаемся, — приказал Куроро.
Они сели на грязную землю, вытянули ноги и молча сидели. В долине живой оставалась только тишина, ветер шептался с колосьями в поле, птицы пели очень далеко, спрятавшись в деревьях на склонах.
А потом в деревню пришел выживший Курута.
Он был мал. Когда он медленно шел через поле, над колосьями торчала только его светловолосая голова. Он шел, опустив голову, и не замечал ожидающих его людей. Куроро не скрывался, поднялся навстречу.
Но ребенок прошел мимо, словно тот был пустым местом. Он видел только мертвых.
— У него шок, — сказала Пакунода, но и этого ребенок не заметил.
Он остановился, покачнулся от усталости, но все равно – наклонился над одним из трупов и вцепился в его щиколотки, подкинул повыше, повернулся спиной, зажал ноги подмышками и медленно поволок в поле, протаптывая телом тропинку.
Куроро поправил оружие и пошел следом.
Перед склоном поле заканчивалось и начиналось кладбище.
Курута уронил мертвого возле неглубокой свежевырытой ямы, сел на землю для опоры и столкнул тяжелое тело вниз. И не меняя позы, теми же самыми движениями он начал засыпать могилу.
— Это не единственная, — сказал Фэйтан.
Их было что-то около десятка — свежих могил. Неглубокие и не очень большие — каждая из них могла вместить труп взрослого человека. Неудивительно, что ребенок двигался заторможенно. Шок или нет, но он в одиночку вырыл столько ям, и именно на это понадобились все его силы.
Он сгребал землю медленными движениями, качаясь от усталости, но не собирался отступать.
Куроро шагнул к нему и присел на корточки с другой стороны от края. Земля была теплая, когда он сгреб ее и уронил на полузасыпанное тело.
Ребенок замер, медленно поднял голову и впервые посмотрел на Куроро.
Глаза у него были серыми и бездумными.
Может быть, гнев и полыхал в его сердце, но чтобы он зажег глаза, нужно было время. Куроро знал об этом, а те, кто его опередил — нет. Детей можно было не убивать, подумал Куроро. Краснеют глаза только у взрослых.
А этот мальчик — он был мал.
Именно тогда Куроро подумал, что Курута может вырасти.

***

Телефон зазвонил внезапно, и Курапика вдруг подскочил на кровати. Куроро раскинул руки, пытаясь поймать его. Курапика рывком поднялся на колени, глаза его смотрели безумно, Куроро обхватил его за пояс, притянул к себе.
— Тише, а ну тише, — бормотал он.
Телефон звонил не умолкая, Курапика дергался в такт звонкам, яростно вырывался.
Транквилизаторы всегда действовали на него странно. Именно поэтому Убогин оставался с ним рядом, пока Курапика не погружался в сон.
Куроро повалил Курапику на кровать, придавил всем телом.
— Да уймись же ты!
Курапика отбивался, дрыгал ногами. И прекратил так же внезапно, как и начал, вместе с телефонным звонком. Наступила тишина, и Курапика тоже затих.
Куроро осторожно отпустил его, отполз на край кровати, сел и пригладил растрепавшиеся волосы.
Пакунода говорила, что это индивидуальная реакция, вполне возможно, что она присуща всем Курута.
Но Куроро, вспоминая, с каким остервенением Курапика рыл могилы, думал о том, что таким образом – впадая в безумие — он сопротивлялся лекарствам.
Лекарства все равно в итоге побеждали. Курапика просыпался неловкий и растерянный. Дозу ему уменьшали, а потом и вовсе прекращали. Потому что главным был не тихий плен, а красные, наполненные ненавистью глаза. Много ли ненависти, когда сознание постоянно застилает туман? Куроро рисковал осознанно, следил за Курапикой пристально, давал ему видимость свободы и доводил до ручки. А когда Курапика срывался раньше времени, круг замыкался, приходила Пакунода и вкалывала ему очередную дозу наркотика.
Куроро достал телефон и предупредил новый звонок, ответив сразу же.
— Я рад, что вы передумали, — сказали ему в трубку.
Куроро не ответил.
— Я дам вам список тех, кому вы можете продать товар. Постарайтесь закончить торг на ком-то из них.
И короткие гудки.
Куроро уронил руки на колени, сгибая спину, и усмехнулся.
Кто бы мог подумать, что у правительства такие длинные руки. Что они загонят в тупик Куроро и всю его команду. И дадут на размышления всего две недели.
Красные глаза Курута — товар, за который стоит сражаться.
Куруро повернулся к Курапике.
Тот спал.
Куроро протянул к нему руку и убрал со лба мокрые волосы. Курапика дышал тяжело, все еще сопротивляясь, но уже во сне.
Интересно, понимает ли он, что Куроро собирается с ним делать? Знает ли, как ценен? Что вообще он знает, прожив взаперти столько лет?
Куроро поднялся и пошел к выходу. Его ждала тяжелая неделя.