Внимание!
суббота, 23 августа 2014
21:07
Hunter X Hunter. Последний шаг
Название
: Последний шаг
Автор
: Paume
Фандом
: Hunter X Hunter
Размер
: мини, 1444 слова
Персонажи
: Леорио
Категория
: джен
Жанр
: ангст, драма
Рейтинг
: PG-13
Краткое содержание
: Постканон. Гон, Киллуа и Курпика занимаются делами хантеров, а Леорио поселился на далеком от шумной цивилизации архипелаге и работает врачом в местной больнице.
читать дальше
Прошлым летом Леорио видел Гона в последний раз. Возмужавшие мальчишки разлетелись по всему миру и редко приезжали к нему в гости. Леорио незаметно даже для себя осел в далекой от крупных городов больнице и забыл о приключениях. Архипелаг – с множеством населенных островов, очень часто опасный для людей – придал ему смысл жизни. Леорио работал, не покладая рук, и радовался тому, что избавляется от одиночества в больнице.
Но мальчишек ждал.
Они появлялись внезапно и так же внезапно уходили. Леорио мог в это время быть в больнице или на срочном вызове – поэтому они даже не прощались.
Гон уезжал рано утром. Леорио только вернулся с дежурства, и они вместе попили чаю. Леорио очень устал, этой ночью он оперировал ребенка, который полез на стройку. Травма была тяжелая, а дорога с одного острова на другой, где стояла больница, не добавил больному здоровья.
Леорио потягивал чай, а глаза у него закрывались сами собой. Именно тогда Гон и заметил.
– Ты плохо дышишь, – сказал он. – Леорио?..
Вопрос повис в воздухе так ощутимо, что Леорио моментально проснулся.
– Да я просто устал зверски! – воскликнул он.
Получилось фальшиво.
Одышка мучила его уже полгода. Ни одно обследование не показывало отклонений. Все было в норме, Леорио должен был быть здоров. Но дыхание его сбивалось чем дальше, тем чаще. А еще все время было жарко.
– Может, стоит в отпуск съездить? – спросил Гон.
– Однажды обязательно, – с легкостью пообещал Леорио, моментально представив, как выписывает свои четыре палаты послеоперационных пациентов.
– По такому случаю можно собраться всем вместе! – у Гона даже глаза загорелись.
Они встали из-за стола, Гон подхватил дорожную сумку, распахнул дверь, обернулся. И сказал серьезно:
– У тебя аура поменялась.
Не смотря на свои почти тридцать Гон редко выглядел настолько взрослым, поэтому Леорио только молча смотрел на него.
– Ты стал похож на птицу. Что ты делаешь со своим нен?
Словно только что спала, сила пощекотала пальцы Леорио. Гон заметил, его внимательный взгляд метнулся на руки Леорио.
– Я оперирую, – сказал Леорио и спрятал руки за спину. – Ничего особенного.
– С помощью нен? – изумился Гон.
– А что такого? – спросил Леорио.
Гон помолчал, явно раздумывая, потом медленно ответил:
– Ни разу не встречался с таким. Я бы поспрашивал у Курапики.
Он вскинул голову, посмотрел прямо в глаза Леорио:
– С тобой что-то происходит. Я видел раненую ауру, истощенную, но никогда не измененную.
– Похож на птицу? – усмехнулся Леорио. – По-моему, замечательное изменение!
Гон улыбнулся:
– Приезжай к нам. Хорошо?
Леорио так и не поехал.
Спустя полгода Курапика написал ему письмо. Его принесли прямо в больницу, в день, когда во внезапном шторме почти до основания было разрушено островное поселение, а пострадавших спешно распределяли по палатам. Леорио читал письмо между операциями.
Курапика ни о чем не спрашивал, он сжато писал, почему Леорио нельзя оперировать с помощью нен, и каждая буква, казалось, кричала от беспокойства.
Леорио прочитал письмо, скомкал его, выбросил в урну и пошел в операционную.
***
Когда дежурство подошло к концу, Леорио вышел на крыльцо и закурил. Больница стояла недалеко от моря, и Леорио молча смотрел на то, как из воды поднимается еще не горячее солнце. У больничного причала тихо покачивались лодки, отбрасывая черные тени и в то же время окрашиваясь оранжевым.
– Красиво, – сказали за спиной.
Леорио кивнул и обернулся. Недавно устроившийся в больницу молодой хирург начинал смену, стоя на крыльце рядом с Леорио. Он был высокий и лохматый, чем-то похожий на Гона. Леорио нравилось смотреть на его открытое лицо.
– Я ухожу из больницы, – сказал ему Леорио и отвернулся, чтобы не видеть, как начнет недоумевать этот мальчик.
– Как?
Леорио щелчком зашвырнул окурок в урну и сунул руки в карманы.
– Да вот, – ответил он, не оборачиваясь, – решил немного развеяться и попутешествовать.
– А как же больница?!
Леорио обернулся:
– Больницу оставляю на тебя.
Ступенек было ровно пять. И каждый шаг отдавался тупой болью в сердце. Было жарко. Дышалось с трудом. Больница тянула назад, но Леорио шел, не оглядываясь.
В письме несколько месяцев назад Курапика написал, что скорее всего Леорио научился пользоваться трансформацией. Вместо родного выделения. Как известно, эти способности нен совершенно противоположны. Поэтому жар, поэтому сбивается дыхание. Разбалансировка. Изменение ауры. Это нужно срочно прекратить, писал Курапика. Приезжай, поговорим.
…Леорио шел вперед, крепко сжимая кулаки. «Только я мог научиться самостоятельно тому, чему научиться практически невозможно», – думал он.
Ему казалось, что срывавшаяся с пальцев аура прожигает карманы насквозь.
***
В доме было тихо и пусто.
Леорио взялся было за чайник, но то, что текло с его пальцев, раскрошило его в пыль. Остатки воды брызнули на пол и на одежду.
Леорио чертыхнулся, сцепил зубы и усилием воли взял ауру под контроль. Сила слушалась его с трудом, так и норовя вырваться. Леорио не знал, что тогда случится, но не ожидал ничего хорошего.
Бросил оперировать он явно поздно.
Попить чаю ему не удалось. Поэтому Леорио просто пошел отдыхать. В спальне были зашторены окна и царил успокаивающий полумрак. В его безмятежности даже аура затихла и не беспокоила Леорио бесконтрольными всплесками.
Не раздеваясь, Леорио улегся на спину и поднял над собой руки. Они сверкали, словно он облил их серебряной краской. Как оболочка.
«Я похож на птицу», – подумал Леорио.
Означало ли это, что позади аура превращалась в крылья?
Усталость брала свое. Леорио уронил руки вдоль тела, закрыл глаза и провалился в сон.
Последние пару месяцев ему снилось одно и то же.
Больница. Операция. Аура, послушно льющаяся с пальцев. Леорио тянул из нее тонкую нить и делал аккуратные стежки. Все шло как и положено. Пациент мирно спал под наркозом, ассистент ловко подавал инструменты. Леорио почти не пользовался нен. Только вот здесь один надрез, потому что скальпель сделает это грубо. А вот здесь стежок, и после операции заживет намного быстрее. И когда уже все было почти закончено, нити ауры надрывались. Сила перехлестывала через край, превращалась из тонкой струйки в хлещущий поток, беспощадными лезвиями впивалась в тело, кромсала только что зашитую рану. Кровь брызгала Леорио прямо в лицо, и он понимал, что – все, конец, он ничего не сможет сделать.
Леорио просыпался, всхлипывая. Аура, словно издеваясь, мирно поблескивала в полумраке.
***
Спустя день пришло очередное письмо от Курапики. Оно лежало в почтовом ящике – белый конверт, подписанный ровным строгим почерком. Леорио, прислонившись спиной к калитке, смотрел на него. Больше всего на свете ему хотелось протянуть руку и просто его развернуть. Аура же бесновалась, разрушая на своем пути абсолютно все. В доме не осталось ни одного столового прибора. Мебель стояла покореженная. Шторы висели скомканными тряпками. Стены крошились во всех местах, где Леорио пытался к ним прикоснуться.
Никогда раньше Леорио не чувствовал себя таким осушающе сильным. Никогда раньше он не проигрывал в своей битве с нен.
Он сжал зубы, сосредоточился, вдохнул глубже и потянулся к конверту. Ему удалось открыть почтовый ящик. Бумага же мелким мусором осыпалась ему под ноги.
Леорио уронил руки и опустил голову. Белое крошево на земле неспешно мел ветер.
Последнее письмо от Курапики, вдруг понял Леорио. Совсем последнее.
Последнее письмо, которое он получил в этой жизни. Непрочитанное, упущенное. Как упущены все встречи, отложены все «приезжай к нам».
«Ну что ж, – подумал Леорио, – я был нужен своей больнице. Намного больше».
Здравая мысль, но утешала она мало.
Леорио хотелось рухнуть на колени и собрать письмо от Курапики, разлетевшееся по земле белыми клочками.
Невозможно. Теперь для него не осталось ничего возможного. Он сгорел в сошедшей с ума ауре. По сути, он уже закончил свое существование.
Леорио оттолкнулся от калитки, дерево раскрошилось под его ладонью, и пошел к морю.
Он шел, не замечая, как позади сворачивается и жухнет трава, как на сменившем ее песке отпечатываются нечеловеческие следы.
Море успокаивающе шумело прибоем.
На море было прохладно.
Леорио подошел к воде и зачерпнул ее в ладонь. Вода не рассыпалась, она просто проскальзывала, словно у Леорио вовсе не было ладони. Так, одна видимость.
Леорио выпрямился и закрыл глаза. Он не хотел видеть солнце и небо. Он не хотел видеть море и поселок. За зажмуренными веками всплывало другое море, другое небо и другое солнце. Там не было пусто. Не было одиноко. Там по пляжу бежали мальчишки, а Леорио, еще молодой, лениво валялся на песке и снисходительно смотрел на их дурачества.
Память – единственное, что не разрушил нен.
Леорио улыбнулся сам себе, и медленно, потихоньку, начал снимать все свои блоки. Вначале аура рванула с кончиков пальцев, почти как во сне – вихрем.
Леорио не открывал глаз, он кожей чувствовал, как взметнулся вокруг песок.
Потом он отпустил ее из рук, расправил напряженные плечи, расслабил спину.
«Как птица», – подумал он, потому что аура рванулась за спиной огромными крыльями. Сила была невероятная, непонятная, страшная.
«Последний шаг», – подумал Леорио с неожиданным восторгом.
Когда он его делал, он уже не чувствовал ног. Ему казалось, что он оторвался от земли и летит.
Навсегда юные Гон, Киллуа и Курапика бежали по песку, и Леорио подумал, что теперь уже никогда их не забудет.
Он открыл глаза и удивился бескрайнему небу перед собой. Где-то позади осталось неповоротливая, неподъемная ноша обязанностей. Он уже не помнил, что именно. Крыльями он рассекал воздух, море играло под ним недовольными брызгами, сминая крошечную птичью тень.
Наконец-то, он наконец-то мчался к своим мальчишкам.
@темы:
Hunter X Hunter
URL
U-mail
Дневник
Профиль
Комментировать
Поделиться
21:07
Hunter X Hunter. Отражение
Название
: Отражение
Автор
: Paume
Фандом
: Hunter X Hunter
Размер
: мини, 1152 слова
Пейринг
: Хисока/Курапика
Категория
: слэш
Жанр
: PWP
Рейтинг
: NC-17!кинк
Предупреждения
: связывание
Краткое содержание
: Сны играют с Курапикой или Курапика со снами?
читать дальше
Курапике казалось, что реальность вокруг трескается и осыпается мелкой крошкой. Словно его заперли в четырех стенах, и эти стены наползали друг на друга, накатывались и искажались, превращаясь в кривые зеркала и отражая в себе его, Курапику, беспомощного и безмолвного.
Курапика ощущал себя отражением. Он не мог понять, как так получилось, что он связан по рукам и ногам, что колени больно упираются в неровные доски пола, что спину невозможно выпрямить, что его гнет вниз, голова склоняется, еще немного – и он упадет, разбивая лицо в кровь.
Его тяжелое прерывистое дыхание отдавалось гулким эхом, металось между четырьмя стенами, искажалось, и Курапика с ужасом слышал в такт этим звукам тихие, крадущиеся шаги.
Он ждал их, ждал того, другого, кто накинул на него свои узы, кто подходил неслышно, издеваясь. И все равно рывок был неожиданным.
Удавка впилась в шею, и Курапика вспомнил, почему так тяжело дышит. Вспомнил, опрокидываясь на бок и утыкаясь лицом в чужие ноги.
– Скучал без меня? – спросил Хисока и неторопливо потянул удавку вверх.
Курапика вспомнил, что уже давно не вырывается из пут, потому что бесполезно. Он неловко подхватился вслед за рывком, спешно подполз. Колени болели. Связанных позади рук он уже давно не чувствовал. Они были когда-то, а теперь просто умерли – бесполезная часть тела.
Хисока возвышался над ним, тянул вверх неспеша, чтобы не удавить. Курапика открытым ртом ловил воздух, в то же время выпрямлялся, коленями находя опору. Пару раз он ткнулся лбом Хисоке в голые колени, тот легко отстранился, насмешливо протянул:
– Ра-ано…
Курапика чувствовал себя марионеткой. Он болтался на веревках и исполнял любой каприз кукловода. А Хисока с садистским наслаждением дергал ауру из стороны в сторону. Стоило чуть помедлить – и удавка впивалась в горло, Курапика хрипел и изо всех сил показывал послушание.
В какой-то момент он подумал, что не помнит, зачем подчиняется.
Эта мысль всполошила его, встревожила, напрягла. Хисока почувствовал его неосознанное сопротивление, наклонился, ослабил удавку и подцепил ладонью подбородок, заставляя Курапику запрокинуть голову и посмотреть в лицо.
Хисока улыбался.
Курапика смотрел на него и чувствовал, как каменеет внутри и застывает сердце. Холодная пустота, преддверие ужаса, заполняет грудь.
Курапика рванулся из всех сил, рук он все равно не почувствовал, ноги словно кто-то приклеил к полу, удавка захлестнула горло. Курапика закашлялся и согнулся бы, но Хисока не отпускал его, цепко держал за подбородок, пока Курапика не перестал понимать, что именно лишает его воздуха – удавка или чужие пальцы.
Хисока вел его на самую грань и с легкомысленной улыбкой смотрел, как Курапика корчится у его ног.
В голове уже шумело, пульс громко стучал в ушах, самое время было показать смирение. Курапика оскалился и вцепился зубами в запястье Хисоки.
Удавка моментально ослабла, рука отпустила его шею. Воздух обжег горло, Курапика бы вздохнул, если бы желание ответить Хисоке болью на боль не оказалось сильнее.
Он со звериной радостью почувствовал во рту привкус крови. Хисока не стал ждать, размахнулся и отвесил Курапике пощечину.
Это показалось настолько правильным, что Курапика почувствовал, как в груди горячо забилось сердце. Всякое подобие мысли вышибло в один момент одной оплеухой. Жар окатил Курапику с ног до головы.
Он даже подумать об этом не успел – Хисока повалил его на спину, на связанные руки, причиняя невероятную боль. Курапика взвыл, а Хисока уже накрывал его своим телом, и было непонятно, то ли это его обнаженная кожа такая горячая, то ли Курапика весь горит.
Хисока, не жалея, оседлал его бедра, руками оперся на плечи. Курапика кричал, метался, то ли пытаясь вырваться из-под Хисоки, то ли желая полностью скрыться под его телом.
Хисока не отпускал его, иногда приподнимался, наклонялся, почти выламывая Курапике плечи.
С каждым разом он оказывался все ближе и ближе.
Пока сквозь боль Курапика не почувствовал его дыхание на своих губах. Он предугадал, что сделает Хисока, пытался увернуться, но именно в этот момент тот нажал на плечи, Курапика заорал, а Хисока наклонился и укусил его в губы.
В тот же момент Курапика ощутил его руку возле паха. Воздух весь ушел из легких, словно Хисока вновь накинул удавку, из горла вырвался длинный стон. Слезы накатились на глаза и, ошалело смаргивая, Курапика видел, как Хисока медленно раздвигает губы в усмешке.
Курапика перестал понимать что бы то ни было. Смирно лежал на полу, забыв, что это больно. Только дрожали непрекращающейся мелкой дрожью его ноги, бедра, ягодицы.
Курапика смотрел вверх, на него пытался упасть рассыпающийся в отражениях потолок.
Хисока же отодвинулся, крепко уселся на его бедрах, теплый-теплый. Или это сам Курапика был теплый?
– Ааа!.. – стонуще закричал Курапика, когда почувствовал, что Хисока сжал его пах.
И снова закричал, когда Хисока приподнялся и медленно опустился на него снова, принимая в себя и начиная раскачиваться.
Вместе с Хисокой раскачивалась комната. Курапике казалось, что он исчезает, превращаясь в собственное отражение и разбиваясь на мельчайшие осколки. И в каждом – навсегда остается отголосок бесконечного наслаждения.
Хисока творил с ним невероятное. Боль переплеталась с возбуждением, Курапика уже сам подкидывал пах вверх, не соображая ничего, с одним лишь желанием достичь пика.
– Нет, так не пойдет, – проворковал Хисока и в тот момент, когда Курапика был готов содрогнуться в оргазме, цепкими пальцами сжал его мошонку.
Все то бесконечное время, пока сперма Хисоки заливала им животы, брызгала на лица, Курапика кричал – больше от безысходности, чем от боли. Он хотел кончить, но Хисока все так же держал его в своих руках, как куклу, как марионетку, диктуя свои желания.
И только когда Курапика изошел криком до сипа, он его отпустил.
Разрядка получилась долгой, затяжной, Курапику трясло, он прокусил губу и оргазм огромным неконтролируемым валом уронил его в темноту.
«Сон», – подумал Курапика, не открывая глаз. Он чувствовал, что в окно светит яркое солнце, что он лежит под теплым одеялом, на мягкой кровати, раскинув руки и ноги. Дыхание все еще билось птицей, тело помнило пережитый оргазм, в памяти понемногу всплывал образ Хисоки.
Курапика застонал, не понимая, откуда взялись такие сны. Под одеялом было мокро, до стыдного, но все равно – хорошо как никогда.
Курапика потянулся сбросить с себя одеяло и встать, дернул рукой и ногами и понял, что пошевелиться не может. Он распахнул глаза, повернул голову и увидел, что запястья крепко привязаны к изголовью кровати, и отнюдь не веревками. Чистый нен блестел в лучах солнца.
– Хисока, – прошептал Курапика. – Хисока! – закричал он.
– Ну и что ты шумишь? – спросил Хисока, входя в комнату. В руках он нес две кружки чая.
Курапика смотрел на него и чувствовал, как кружится голова.
Хисока подошел к кровати, поставил чай на тумбочку и потянул одеяло.
– Ждал меня? – спросил он.
«Что это значит?» – хотел спросить Курапика, но вместо этого с головой погрузился в ощущения теплых рук на своей обнаженной коже. Хисока наклонился, лизнул его в щеку, в подбородок, шею, ключицы, грудь, соски. Когда он добрался до паха, Курапике было уже совершенно все равно, что все это значит.
Хисока осторожно взобрался на кровать, накрыл Курапику своим телом, ослабил узы, приподнял его колени и мягко вошел.
Это было восхитительно. Курапика почувствовал на глазах слезы и зажмурился. Хисока толкался в него и ласкал член, Курапика стонал и дергал руки, не умея освободиться.
Он кончил первым, выгнулся, содрогаясь. Что-то ударилось рядом, стало темно, Курапика распахнул глаза, увидел четыре стены, и себя – словно со стороны – стоящего на коленях на дощатом полу.
Рядом стоял Хисока.
@темы:
Hunter X Hunter
URL
U-mail
Дневник
Профиль
Комментировать
Поделиться
21:06
Hunter X Hunter. Дорога в Дол
Название
: Дорога в Дол
Автор
: Paume
Бета
:
Stakkars
Фандом
: Hunter X Hunter
Размер
: мини, 2327 слов
Персонажи
: Леорио
Категория
: джен
Рейтинг
: G
Предупреждения
: АУ по отношению ко второй серии ТВ-1
По заявке
: Авторский фик. Приключенческий. Миди или мини желательны, но не настаиваю. Можно и драббл) ЭКШЕНА МНЕ!
Леорио как главный герой фика. Можно POV. Хочется чего-то милого и доброго. Драконов. Можно даже допустить что бы с Леорио был кто-то еще, но лучше путешествие в одиночестве. Тайны, неизведанные земли, дремучие леса и холодные озера. Полет на Драконе, соленый морской ветер, бьющий в лицо (но, опять же, не настаиваю).
~ Ограничения: Без каких-либо сексуальных отношений. Никакого Курапики.
читать дальше
Мыть пол Леорио не старался. Он по чуть-чуть разливал воду из ведра под ноги и уверенно размазывал ее по полу шваброй. Лужи превращались просто в мокрые пятна, тонкие ручейки стекали в клетки и впитывались в уложенные там опилки.
Работа продвигалась быстро, а вместе с ней и Леорио – шагал от выхода к неприметной дверце в глубине помещения, за которой – он знал это точно – был сейф. Купюры, которые Леорио собирался закинуть в свой чемоданчик, уже сейчас в воображении оттягивали его руки. Вместо швабры.
– …достойное пополнение коллекции, – долетел до него голос вошедшего хозяина, и Леорио поспешно отвернулся к пустой клетке, всем своим видом показывая, как он тут надрывается, орудуя шваброй.
Хозяин не обратил на него внимания. Он важно шел между клетками, разглагольствуя о своем зоопарке. Рядом с ним, ничуть не подобострастно, а скорее снисходительно, шагал давешний знакомец Леорио – Охотник, который так подло победил его в армрестлинге. Таким важным людям явно не было никакого дела до уборщика.
Они остановились ненадолго возле клетки с лисомедведем.
– Я думал, – сказал хозяину Охотник, – что он у вас издыхает, раз понадобился новый экземпляр.
– Нет, конечно! – возмутился хозяин. – Я говорил вовсе не о лисомедведе! Этот хорошо живет в неволе, а вот… – хозяин взмахнул рукой, и Леорио пропустил, на какую клетку он указал, – …этот всего два месяца протянул. Не ест, не пьет. Скоро подохнет, и я продам его на образцы.
– О! – сдержанно сказал Охотник. – Надеюсь первым получить от вас предложение.
Хозяин довольно захохотал, похлопал Охотника по плечу, и вместе они скрылись за той дверцей, за которую так стремился попасть Леорио. Дверь медленно, издеваясь, закрылась, и Леорио раздраженно шлепнул шваброй о прутья пустой клетки.
Брызги полетели во все стороны, Леорио отпрыгнул, выругался, кинул швабру и начал отряхиваться. Он стоял возле самой клетки, плечом чуть ли не ныряя между прутьями. Капли грязной воды заляпали ему брюки, он нагнулся, безуспешно оттирая пятна, а когда выпрямился, почувствовал, что ему в ухо кто-то горячо дышит. Кто-то, живущий в пустой, на первый взгляд, клетке.
Первым порывом Леорио было заорать и дать деру. Вместо этого он медленно повернул голову.
По ту сторону прутьев на уровне глаз Леорио маячила огромная, чудовищная морда неизвестной нечисти. Очертания туловища терялись в глубине клетки, Леорио мог только представить, каких оно размеров, и догадки вселяли в него ужас. Голова, раз в пять больше человеческой, едва заметно покачивалась на длинной, необъятной шее. Равнодушные глаза смотрели прямо на Леорио.
– Привет, – выдавил из себя Леорио, сделал шаг назад, споткнулся о ведро и со всего размаха сел на пол. Ведро загромыхало, расплескивая во все стороны воду. Леорио окатило чуть ли не по самую макушку. Он взвыл, вскочил, начал вытирать брюки. Потом осознал, что все бесполезно и придется брюки менять. Чертыхнулся. Успокоился. И тогда услышал насмешливое фырканье.
Неизвестное чудовище с интересом наблюдало за его только что завершившимся танцем.
– Тебе смешно? – спросил Леорио, вмиг распаляясь и забывая о разнице в весовых категориях.
Чудовищная голова разинула пасть, и Леорио готов был поклясться, что это означало зевок и показательную демонстрацию двух рядов крупных, острых зубов.
А потом морда отодвинулась в глубь клетки и там стало темно и пусто, как несколькими минутами раньше. Леорио еще раз выругался, скорее от потрясения, чем от злости, и отправился переодеваться.
***
Совершенно не воображаемые, а реальные, пачки денег были такими многочисленными, что чемоданчик пришлось закрывать с силой. Довольный собой Леорио тихонько защелкнул сейф и собрался уходить, когда взгляд его упал на ключи. Они в несколько рядов висели на стене – такие соблазняющие на очередную шалость, что Леорио просто не сумел устоять. Он сгреб их сразу все и помчался к клеткам.
Как он и предугадал, мальчишка сидел в обнимку со своим лисомедведем. Ничуть не расстроенный, скорее обескураженный.
– Ты никуда не опаздываешь? – спросил его Леорио.
Мальчишка вскинул голову и сияюще улыбнулся. Леорио ухмыльнулся ему в ответ и бросил внутрь клетки ключи.
– Выбирайся!
Мальчишка подхватился, начал подбирать ключ, Леорио не стал его дожидаться, закинул на плечо чемоданчик и пошел к выходу.
Возле темной клетки с чудовищем он остановился, задумался, потом вернулся к мальчишке. Тот все еще пробовал ключи, не находя подходящий. «Одна попытка», – предупредил себя Леорио, вгляделся в рассыпанные по полу ключи, наклонился, взял первый попавшийся и пошел к клетке чудовища. Он воткнул ключ в скважину, когда разумная мысль о потенциальной опасности все-таки пришла ему в голову. «Ничего, – подумал Леорио, – пусть хозяин побегает! А мы уже будем на пути в Дол».
Ключ легко повернулся в замке, дверца немного приоткрылась. Леорио опасливо отошел на шаг, но из клетки никто не спешил выбираться. Как стояла она темная и пустая, так и оставалась.
Леорио повернулся и пошел прочь.
Мальчишка догнал его уже у пристани.
– Быстрее! – кричал он. – Опоздаем!
Леорио припустил быстрее.
Корабль уходил в море прямо у них из-под носа. Мальчишка на ходу раскручивал свою удочку и кричал Леорио:
– Держись меня!
Леорио зубами сжал ручку чемодана и ухватил мальчишку за талию. Они полетели вместе так стремительно, что у Леорио подскочило к горлу сердце. Мальчишка радостно заорал в полете, дернулся, и Леорио почувствовал, что выпускает его из своих рук – как птицу. Они разделились в десятках метров над водой. Мальчишка падал на корабельный парус, а Леорио ухал вертикально вниз – в синюю воду.
Он погрузился в море глубоко, глядя вверх – на уплывающее небо – из-под толщи воды. Солнечный диск желтой каплей дрожал далеко-далеко, а Леорио медленно падал вниз. Вода обволакивала его, держала в объятиях, пронизывала холодом. Леорио запоздало испугался, задергался, забарахтался. Повернулся, загреб руками и послал тело вверх, к небу и солнцу. Он выплыл медленно, хватанул воздуха, закашлялся.
– Эй, ты живой?! – кричали ему с корабля.
– Папаша, держись! – кричал мальчишка.
Леорио почти не различал их, почти не слышал – они были уже далеко, очень далеко. Корабль отплывал, не дожидаясь опоздавших. На волнах, рядом с Леорио, покачивался яркий спасательный круг.
***
– Идиот! – ругал себя Леорио, выкручивая на берегу мокрую одежду.
Одежда все равно оставалась мокрой, но хоть с нее не капало – и то хорошо. Леорио натянул трусы, брюки, рубашку, пиджак отложил в сторону, вылил воду из туфель, горестно повертел их в руках и все-таки обулся. Потом раскрыл чемоданчик. Съеженные тряпками купюры он со злостью вытряхнул, остальное закрыл, швырнул чемодан на песок и горестно присел на него.
Бумажки были такие мокрые, что даже не пытались улететь. Краска с них стекла, и никакой ценности они уже не представляли.
– Идиот! – повторил Леорио.
Нужно было возвращаться и искать какой-либо другой путь в Дол. Вчерашний день на пристани убедил его, что охотников прокатиться до Дола нет – он пугал всех до колик. Значит, нужно доставать лодку и пытаться доплыть самому. А лодку без денег не найдешь. А деньги – только в городе. А в городе сейчас буйствуют люди, которые больше всего на свете хотят исколотить одну наглую очкастую морду.
– Идиот! – простонал Леорио, а потом поднялся, закинул на плечо чемоданчик, подхватил пиджак подмышку и пошел в город.
***
По опыту Леорио знал, что проще всего спрятаться там, где только что отгремела буря. Сбежавшие из зоопарка звери наверняка наделали много шума, а значит, среди пустых клеток и рядом с заветной дверцей, за которой прятался сейф с остатками банкнот, можно было попытать счастья.
Леорио крался по многолюдным улицам, спрятав очки в карман, а чемоданчик укрыв мокрым пиджаком. Его долго не узнавали. Почти до самого зоопарка, где, как он и ожидал, улицы стали пустынными, а редкие прохожие очень подозрительными.
И вот там, когда до купола оставалось несколько метров, кто-то позади заорал сиплым от неожиданной радости голосом:
– Держи вора!
Леорио дернулся и побежал.
Следом за ним по асфальту заколотили чьи-то ботинки, спустя мгновение к ним присоединились еще и еще. Стук рассыпался по пустой улице, догоняя Леорио неожиданным страхом.
Его загнали под тент с криками и улюлюканьем. Леорио промчался до помещения с клетками, пробежал между ними, добрался до двери, рванул… Дверь была заперта. Он дергал ручку, но замок держал крепко. Позади нарастал гомон, уже были слышны отдельные выкрики. Леорио дергал дверь и с ужасом думал, что выход-то оттуда был всего лишь один. Одна дверь. А значит, спрятаться негде.
Леорио обернулся, понимая, что не успевает убежать, что толпа доберется до него спустя минуту. Никаких шансов.
Кто-то ретивый оказался у входа и побежал между клеток:
– Вот он! Сюда! Вот он!
Леорио развернулся и помчался ему навстречу. Он сбил вошедшего чемоданом и остановился, потому что выход заполонила злобная толпа. Леорио оглянулся, бросил затравленный взгляд по сторонам и, не долго думая, нырнул в ближайшую клетку. Отбежал подальше к стене, прижал чемодан к груди и замер, все равно понимая, что его заметят.
В клетке было темно и пусто. Леорио очень надеялся на темноту. Он даже зажмурился, по-детски создавая мрак вокруг себя. Пусть только пропустят, пусть пройдут мимо.
Люди прошли мимо, растерянно перекликаясь. Остановились, рассыпались по закоулкам.
– Он в клетке спрятался! – закричал кто-то. – Смотрите в клетках! Несите больше света!
«Меня нет, – заклинал Леорио, – меня не найдут».
Люди ходили вокруг и его не замечали.
«Не найдут».
– Вот он! Здесь!
Леорио моментально распахнул глаза. Они принесли лампу, и она тусклым светом заливала клетку, расплескивая желтизну по прутьям решетки, по опилкам на полу. И по зеленоватым когтистым лапам прямо возле Леорио.
Знакомая огромная морда сама вынырнула из мрака на свет, оскалилась и дохнула на пришельцев диким ревом.
У Леорио заложило уши и ослабли колени. Он шлепнулся на пол, с ужасом наблюдая, как толпа единой волной колыхнулась к выходу. Люди орали от страха, роняли оружие и фонари, толкались, дрались и бежали, рвались прочь. Леорио бы тоже побежал, но путь преграждала огромная туша – чешуйчатая кожа переливалась в брошенном свете зеленью, огромный хвост подрагивал в нетерпении. Или в гневе.
Когда рядом не осталось ни одного человека, чудовище повернуло морду, наклонило шею и приблизило голову к сидящему на полу Леорио.
– П-привет, – выдавил из себя Леорио.
Чудовище весело оскалилось.
***
Это был он, и это был дракон. Нет, не так. Это был Дракон. Какие Охотники ухитрились его поймать, было уму непостижимо. Но он умирал в клетке в человеческом зоопарке, прикованный цепями к стене. И совершенно не огнедышащий.
– А что же ты их – огнем?.. Нет?.. – спросил Леорио почти сразу, как отомкнул замки.
Дракон ласково подышал ему в спину, словно объясняя, что огнем – не умеет.
– Ясно, – ответил ему Леорио. – Хотя со мной был мальчишка, Гон, он понял бы тебя лучше.
Его порадовало, что Дракону на мальчишку было совершенно наплевать. Леорио посмущался и все-таки сказал:
– Спасибо.
Дракон негромко фыркнул и попытался выпрямиться в клетке. Леорио попятился к стене, наблюдая, как рвутся потолочные прутья под напором огромной спины. Дракон пробивал себе путь на волю. Стены рушились, тент над клеткой сворачивался, скатывался на землю. И вместо мрака на них лилось солнце.
Стена под спиной Леорио крошилась, и пришлось отходить еще дальше, чтобы не оказаться под рухнувшим потолком. Леорио добрался до выхода из клетки и, задрав голову, смотрел вверх, на чешуйчатую, переливающуюся зеленью шею, на спину с хищными шипами, на мощные лапы.
– Странно, почему тебя в покойники записали, – пробормотал Леорио.
Дракон его услышал. Мягко извернул шею, опустил к голову, приблизил к лицу Леорио. Леорио весь подобрался и произнес:
– Ты не мог бы так не делать? Мне несколько… неуютно.
Дракон фыркнул ему в лицо.
– Да я понял-понял. Это была стратегическая хитрость. Или ты правда не ешь в неволе.
Теперь в фырканье явно звучали печальные нотки. И Леорио решился. Он медленно поднял руку и осторожно погладил Дракона по зеленому носу. Тот отпрянул, Леорио спрятал руку за спину. Они озадаченно разглядывали друг друга, потом Дракон резко отвернулся, чтобы доламывать клетку, а Леорио с облегчением вздохнул и присел на чемоданчик.
Ждал он недолго. Несколько взмахов лапами, один сильный рывок спины – и над ними зияла огромная дыра.
– Да, – сказал Леорио. – Думаю, теперь уж ты пролезешь.
Он поднялся, подхватил чемоданчик, пиджак и только тогда вспомнил, что совсем недалеко его ждет толпа, по разрушительности сравнимая с разгневанным Драконом.
– Слушай, – сказал Леорио быстро, – пока ты не ушел. Проводи до пристани?
Ему показалось, что в фырканье прозвучал смех. Дракон вытянулся во всю свою длину, Леорио попятился. Он представил, как Дракон сейчас ломанется вперед, сокрушая торцовую стену со своего пути. Люди уберутся подальше – это точно. Испугаются, поэтому нужно воспользоваться моментом – и бежать следом. Может, правда, до пристани получится добраться.
Дракон вытянул вверх морду, вздрогнул – и изменился. Леорио ошеломленно смотрел, как легко и изящно для такой огромной туши он расправляет кожистые, тонкие, широкие крылья. Крылья!
– Ты полетишь? – изумленно прошептал Леорио.
Дракон напрягся, готовясь к последнему рывку, и Леорио понял, что другого шанса у него не будет.
– Стой, – сказал он. – Стой! – заорал он и кинулся вперед.
Твердая кожа скользила под его руками, огромные мышцы приходили в движение, Леорио упрямо цеплялся за хвост, карабкался вверх. Дракон не ждал его, Дракон улетал. Леорио на ходу бросил пиджак, зубами сжав ручку чемодана, лез вперед, раня руки о чешую, хватался за шипы и не собирался их отпускать.
Дракон взмахнул крыльями, мощным толчком посылая себя вверх. У Леорио подскочило сердце. Он пригнулся, вцепившись в один из шипов, ноги постоянно соскальзывали, но он держался, не давая себе упасть.
Дракон резко набирал высоту. Леорио нечаянно взглянул вниз, зажмурился и подумал, что, быть может, это все-таки была плохая затея. Он висел над городом, изо всех сил цепляясь за дикое животное, пусть и обладающее чувством юмора. И город неотвратимо отдалялся от него, Дракон поднимался все выше. Леорио не находил ногами опоры, а руки очень быстро уставали.
И когда уже Леорио готов был разомкнуть челюсти и закричать, Дракон накренился в сторону, а хвостом хлестко подтолкнул его в спину. В одно мгновение Леорио оказался лежащим вдоль опасного хребта, близко к шее – стоило только немного подтянуться. Дракон летел ровно, изредка взмахивал крыльями. Леорио приподнялся на коленях и прополз до шеи, туда, где шипы не грозили распороть ему живот. Дракон повернул голову и посмотрел на него. Леорио осторожно перекинул через него одну ногу и выпрямился, усаживаясь верхом. Дракон одобрительно фыркнул. Леорио выпустил чемодан, зажал его подмышкой, руками вцепился в шею Дракона и удивленно сказал:
– Это что – я тоже лечу?
Далеко внизу расстилалось море.
– Я лечу, – повторил Леорио и вдруг закричал: – Эй! Ты слышишь! Да я же лечу!!!
Дракон резко взмахнул крыльями и стрелой устремился вперед, швырнув в лицо Леорио одуряюще громкий ветер. Леорио рассмеялся.
– Лечу! – кричал он.
Дракон нырнул вниз.
– Аааа! – заорал Леорио от ужаса, а потом расхохотался: – Да! Быстрее! Вперед! В Дол!
Тело под ним вздрагивало, крылья несли вперед, ветер бил в лицо, небо сливалось с морем, солнце – ослепительный шар – грозило спалить странников, а Леорио кричал от счастья.
Дракон оборачивался к нему, и Леорио казалось, что он тоже смеется.
Там, где прятался горизонт, медленно всплывал Дол.
@темы:
Hunter X Hunter
URL
U-mail
Дневник
Профиль
Комментировать
Поделиться
21:05
Original. Похищение
Название
: Похищение
Автор
: Paume
Фандом
: Original
Размер
: мини, 1852 слова
Персонажи
: Дракон, Принцесса
Категория
: джен
Жанр
: фэнтези, юмор
Рейтинг
: G
читать дальше
Под Драконом расстилался город. Даже с такой высоты он казался нереально огромным, и Дракон медленно летел над ним, неспешно взмахивая крыльями, удивляясь, как много он пропустил за последние тысячу лет добровольного затворничества в горах.
Поздний вечер окутывал высоченные дома, там, внизу, стояла ночь, и множество огней освещали улицы, как будто город что-то праздновал. Люди сновали мелкими букашками между домов, и Дракон не рискнул снижаться. Он описал огромный круг над городом и выбрал местом назначения самую высокую башню. Она длинным шпилем возвышалась вдалеке, такая высокая, что ночь не коснулась еще ее верхушки.
Дракон неторопливо приближался к ней, с каждым взмахом крыльев все больше и больше изумляясь тому, насколько огромной оказывалась башня. Огромная, необхватная. В какой-то момент Дракон даже засомневался – а будет ли здесь заточена принцесса?
Но когда он все-таки подлетел к башне, когда почувствовал себя крошечным по сравнению с этой громадиной, когда восхитился созданием рук человеческих – он увидел ее.
Принцесса стояла у открытого окна, одного из многих, худенькая, нежная, хрупкая. Как и все заточенные в башни принцессы, она запрокинула голову к небу и смотрела вверх. «Самая настоящая принцесса», – подумал Дракон.
Он сильно взмахнул крыльями, отталкиваясь, ускоряясь, и вихрем пронесся мимо окна. Принцесса не успела даже вскрикнуть от страха – он схватил ее лапами и понес в пещеры.
Принцесса кинулась прочь из пещеры в тот же момент, когда Дракон выпустил ее из когтей.
«Маленькая, а шустрая», – подумал Дракон и легонько полыхнул огнем в проем пещеры. Жар окатил строптивицу, она вскрикнула и отскочила вглубь пещеры. Дракон не спеша улегся, хвостом перекрывая выход, и зевнул, широко открывая пасть. Такое поведение всегда давало свои плоды. Но, похоже, не в этот раз.
Принцесса отошла от Дракона подальше, но не забилась испуганно в угол, не возрыдала оглушительно, а остановилась напротив, уперла руки в бока и тонко вопросила:
– Как это понимать?
Дракон удивленно вытянул к ней голову. Принцесса вздрогнула, но не отскочила. Дракон втянул носом ее запах и удовлетворенно ответил:
– Съем тебя утром, на завтрак.
– Не подавишься? – спросила принцесса.
– Нет, что ты, – ответил Дракон вежливо, – молоденькие косточки растворяются у меня в глотке моментально.
Принцесса достала из кармана крошечную коробочку, повертела ее в руках и вдруг непонятным образом зажгла. Огня не было, но был свет.
– О! – сказал Дракон. – Какая интересная штучка. Это вечная свеча?
– Нет, – ответила принцесса, – это телефон.
– Но она светит.
– Не она, а он. Конечно же светит, как же я экран видеть буду!
– А что ты делаешь? Если не секрет, конечно.
– Звоню, – сказала принцесса и приложила телефон к уху.
Вместо звона он издавал едва слышные попискивания. Принцесса сердилась, дракон ей почти сочувствовал.
– Не получается? – спросил он.
– Наверное, уже танцуют, – буркнула принцесса и опять стала крутить телефон в руках.
– А сейчас что ты делаешь? – снова поинтересовался Дракон.
Принцесса хмыкнула:
– Пишу эсэмэску о том, что меня похитил Дракон.
– Ты умеешь писать? – поразился Дракон, даже не задумавшись, что такое эта эсэмэска.
– Естественно.
– Наверное, и читать?
Принцесса оторвалась от телефона и укоризненно посмотрела на Дракона:
– Я в школу ходила, дубинушка.
– Я Дракон, – уточнил Дракон.
– Вижу, что почти глюк… – пробормотала принцесса и опять уткнулась в телефон. Ее пальчики порхали над ним, как бабочки.
«Красиво», – подумал Дракон.
– Ну все! – сказала принцесса.
Погасила свет на телефоне и сунула его в карман.
– Что – все? – настороженно спросил Дракон.
– Утром ребята поедут меня искать, – она осмотрелась вокруг и спросила: – Где тут у тебя поспать нормально можно?
– Завтра утром я тебя съем, – строго сказал Дракон.
Принцесса вздрогнула, на мгновение обхватила себя за плечи, а потом встряхнулась и, как ни в чем не бывало, пошла вглубь пещеры.
«Боится», – удовлетворенно подумал Дракон и подвинулся вслед за ней.
– Ого! – воскликнула принцесса. – Это что, сокровища?
Дракон не ответил, да, похоже, принцесса и не нуждалась в ответах. Как и все принцессы, она была падка на побрякушки. С той лишь разницей, что обычно похищенные принцессы падали на колени и с горящими глазами, зачарованно начинали перебирать руками рассыпанное на полу золото. Эта же принцесса, засунув руки в карманы, пинала драгоценности ногами и, наклонившись вперед, внимательно их разглядывала.
– Ну ничего ж себе, сейфик, – сказала она.
Нужно было отдать ей должное, держалась она великолепно. На мгновение Дракон ощутил даже гордость, что похитил именно эту принцессу.
– А это у тебя что?
«Не трогай!» – хотел крикнуть Дракон, а потом подумал: «Пусть».
Принцесса наклонилась и подняла с пола книгу.
– Это?..
И тогда она увидела.
Ее глаза расширялись по мере того, как взгляд выхватывал из полумрака пещеры очертания книг. Совершенно новенькие, ни разу не читанные, и старинные, с потрепанными корешками – они ступеньками уходили ввысь пещеры, где-то под потолком стопки изгибались и наклонялись над принцессой Пизанской башней.
– О! – прошептала принцесса.
«А ведь она умеет читать!» – вдруг подумал Дракон и почувствовал, как в груди с надеждой забилось сердце.
Ни одна из побывавших в его пещере принцесс не умела читать. А эта – может прочесть ему книгу. Целая ночь впереди. Она наверняка может прочесть ему целую книгу!
– Вот там, в третьей стопке, – сказал Дракон, – с цветами и арбузами на корешке – видишь?
– И что?
– Доставай.
– Зачем?
– Читать будешь.
– Рехнулся?
– Прочтешь, – сказал Дракон, – а потом я тебя съем.
Принцесса оглянулась и внимательно посмотрела на него. Странно посмотрела. А потом отвернулась назад к стопкам и потянула самую толстую книгу.
– Ладно, – пробормотала она непонятное, – будет тебе… тысяча и одна ночь.
– Утро, – сказала принцесса и захлопнула книжку.
Дракон дернул хвостом – принцесса закончила чтение на самом интересном месте.
– И что? – грозно спросил он и хотел дохнуть огнем, но вовремя вспомнил, что в этой части пещеры лежат книги.
– Ты хотел меня съесть, – напомнила принцесса.
– Ты еще не дочитала, – ответил Дракон.
– Я устала и хочу спать. Так что решай – или ты меня ешь сейчас, или я ложусь баиньки, а вечером читаю тебе дальше.
Дракон с тоской посмотрел на захлопнутую книгу и спросил:
– Есть хочешь?
Когда он прилетел с охоты, принцесса спала в углу пещеры, свернувшись калачиком, как и все принцессы, которые побывали здесь до нее. «Совсем обычная принцесса, – подумал Дракон, – читать только умеет».
Он вылез из пещеры, вытащил на траву свою добычу – нежную овечку из стада, что паслось в окрестностях – и дохнул на нее огнем. По чуть-чуть, понемногу, он обжаривал ее в огне, стараясь не спалить. Принцесса мирно спала в пещере, и Дракон, переворачивая лапой тушу, неожиданно умилился этому непосредственному бесстрашию.
Вечером принцесса достала телефон и помрачнела на глазах. Дракон как раз поудобнее пристроил свой хвост, поэтому благодушно спросил:
– Что, сгорел?
– Зарядить забыла, – буркнула принцесса, сунула телефон в карман и храбро пошла к Дракону ближе.
Дракон потребовал от нее сидеть рядом, чтобы он мог разглядывать картинки. Принцесса не визжала от страха, а выбрала себе сундук с сокровищами, чтобы не сидеть на голом каменном полу.
Она забралась на сундук с ногами и открыла книгу. Дракон шумно вздохнул у нее над ухом, но она даже не вздрогнула, лишь спросила снисходительно:
– Не терпится?
Начинался рассвет, когда принцесса добралась до сорок четвертой страницы новой книги – Дракон их считал, ему нравилось, как бумага, переворачиваясь, шуршит.
Принцесса перевернула страницу и замолчала. Дракон подождал немного, а потом сказал:
– Читай же!
– Тихо! – ответила принцесса. – Разве ты не слышишь?
Дракон прислушался. День просыпался за его спиной, которой он закрывал проход в пещеру, начинался шорох и птичий щебет. Почти музыка.
– Вот опять, – сказала напряженно принцесса.
И тогда Дракон услышал. Это действительно была музыка. Не цокот копыт, который сопровождал храброго рыцаря, не постукивание посоха хитрого мага. За принцессой явился…
– Трубадур? – воскликнул Дракон.
– Да уж дур! – вскочила со своего места принцесса.
Нисколько не колеблясь, она вскарабкалась на Дракона и спрыгнула с той стороны. Дракон вмиг почувствовал себя неповоротливым тысячелетним чудовищем. Пока он разворачивался и выбирался из пещеры, принцесса отбежала на десяток шагов. В рассветных сумерках ее фигурка казалась совсем тоненькой, как молодое деревце.
– Эй! – крикнула принцесса. – Вы там скоро?
– Маруся! – закричали издалека. – Это ты? А мы тут тебя искали-искали…
– И сколько вы тут уже ищете? – грозно воскликнула принцесса. – С вечера? Я вас жду, между прочим, а вы на пикник пришли?
– И ничего не пикник, – приблизился голос, и Дракон увидел его обладателя, высокого, лохматого трубадура. В руках он нес неизвестный Дракону музыкальный инструмент. – Скажи спасибо, что мы вообще сюда явились. Шуточки у тебя.
– Шуточки!.. – возмутилась было принцесса, но Дракон ее перебил.
– Это же не принц, – сказал он. – Трубадуру я тебя не отдам. Иди назад в пещеру, у нас еще книжка недочитанная.
– Ой, мама, – слабым от потрясения голосом сказал трубадур, – это что, и правда…
– Да говорю же я! – крикнула принцесса. – Меня унес Дракон!!!
Они столпились у входа в пещеру и разглядывали Дракона с таким восхищением, что ему даже в голову не приходило дохнуть на них огнем.
– Боже мой! – восклицала прекрасная подружка принцессы. – Какие у вас шипы на хвосте!
Дракон довольно дергал хвостом.
– Никогда не видел драконов, – авторитетным тоном заявлял друг трубадура.
– Интересно, кто их видел, – бурчала принцесса.
Она сидела на вытащенном из пещеры сундуке и в одиночестве дочитывала книгу. Дракон изредка кидал на нее завистливые взгляды. Читала она, увы, не вслух.
– Я был в спячке, – вежливо сказал Дракон, косясь на принцессу – услышит она или нет.
Услышала, оторвалась от книжки, воскликнула:
– Как в спячке?
– Драконы, – авторитетно сказал Дракон, – впадают в спячку каждые тысячу лет. Я недавно проснулся.
– Вау! – протянул трубадур.
– Так ты голодный? – громко спросила принцесса.
И все вдруг замолчали.
Дракон посмотрел, как принцесса крепко сжимает в руках захлопнутую книгу, и ответил:
– Тут рядом горное пастбище, я поохотился сегодня.
Все вокруг сразу расслабились, заговорили. Только принцесса, сузив глаза, с подозрением смотрела на Дракона.
Дракон вздохнул, вытянул голову к принцессе и как можно тише сказал:
– Я передумал, я не буду есть ни тебя, ни твоих спасителей.
– Точно? – строго спросила принцесса.
Дракон покосился на книгу в ее руках и спросил:
– Почитаешь?
– А может, ты сам научишься?
…Потом спасители принцессы приволокли к пещере хлипкое сооружение, названное палаткой, разожгли небольшой костер, уселись вокруг и начали болтать. Дракон улегся возле входа в пещеру, охраняя свои сокровища от посторонних глаз. Принцесса сидела возле него и молча клевала носом. Небо стремительно светлело, и вот уже над горизонтом показалась красная полоска солнца. Люди оживились еще больше, чем раньше. Затормошили принцессу.
– Поднимайся, соня! – говорил трубадур. – Поехали домой.
Вот тогда-то Дракон и спохватился. Во-первых, он спросил:
– А как вы нас нашли так быстро? Я думал, что вы будете добираться до пещеры не меньше месяца.
– О нет! – простонала принцесса. – Ты всерьез считал, что я месяц буду читать тебе книги?
– Так ведь джипиэс, – весело сказал трубадур. – Марья отослала нам свои координаты. Мы на поезд и чух-чух сюда!
– На что?
– На поезд!
– Он не понимает, – сказала принцесса. – Он спал тысячу лет! Драконы не знают, что такое поезда!
Она замолчала, а Дракон с удивительной ясностью понял, что она не сказала, но подумала: «Дракону нужно поезд показать!»
И они полетели.
На спине места хватило только двоим – принцессе и трубадуру. Трубадур кричал во все горло от восторга, а принцесса обхватила шею Дракона обеими руками и щекой прижалась к нему.
– Не боишься? – спросил один раз Дракон.
– Красиво, – ответила принцесса.
– Поезд! – закричал трубадур.
Далеко внизу по земле ползла длинная гусеница.
– И мы в нем путешествуем, – пробормотала принцесса.
– Спускай нас вниз! – кричал трубадур. – Наши скоро доберутся до вокзала!
– Не хочу, – сказала принцесса так тихо, что услышал ее один Дракон. – Мне нравится летать. Лети.
А потом она затихла. Дракон на лету обернулся, вытянул шею и посмотрел назад. Принцесса спала, крепко обняв его за шею.
– Эй, трубадур, – окликнул Дракон. Принцесса даже не шевельнулась. – А ну-ка держи ее покрепче.
– Что случилось? – испугался трубадур.
– Что-что! – буркнул Дракон. – Спит! – и с нежностью добавил: – Целую ночь книжки читала.
@темы:
Original
URL
U-mail
Дневник
Профиль
Комментировать
Поделиться
21:04
Original. Ключ от дверей
Название
: Ключ от дверей
Автор
: Paume
Бета
:
Sannur
Фандом
: Original
Размер
: мини, 1366 слов
Категория
: джен
Жанр
: фэнтези, драма, ангст
Рейтинг
: G
Краткое содержание
: Отсюда есть выход. Множество выходов. А нужен только один.
читать дальше
Он просыпается рывком, в тот же момент, когда перед его лицом захлопывается дверь, и он в очередной раз не успевает выбежать вон.
Он открывает глаза и смотрит вверх. Высоко над головой, с потолка, сияет нарисованное солнце. К вечеру оно скатится к стене, а на его смену придут такие же ненастоящие звезды. Даже отсюда, снизу, видна местами облупившаяся краска, неровные линии рисунка и искусственная позолота. Здесь нет ничего настоящего.
Он встает с пола, поднимает плед и привычно кидает его в кресло. Несколько минут ежедневной разминки. Наклоны, обязательные приседания и отжимания. Потом он берет с кресла меч, осторожно вынимает его из ножен. Благоговейно – меч настоящий. Сталь сверкает устало, и он говорит, почти прижимаясь к ней губами:
– Ничего. Потерпи. Мы выберемся.
Он укладывает ножны обратно в кресло и продолжает тренировку с мечом. Сам с собой, изматывая себя, выплескивая ежедневный гнев и обретая терпение. Терпение – вот то, чему он здесь научился в совершенстве.
Он бьет воображаемого противника изо всех сил, пока не начинают болеть руки. Пока спина не намокает от пота. Пока дыхание не сбивается окончательно. Тогда он опускает меч, дает себе время отдышаться, укутывает оружие в ножны – до следующего утра – и садится за стол в соседнее кресло.
На столе его ждет завтрак. Совершенно безвкусная – как вода – еда. Он уже даже не разглядывает ее. Не обращает внимание на тарелку. Бездумно поглощает, расправляется с едой побыстрее и вскакивает из-за стола раньше, чем пустая тарелка исчезнет. По волшебству, как и появилась. Его это уже не удивляет.
«Здесь нет ничего настоящего, – напоминает он себе. – Только я. Только мой меч. И дверь».
О том, что дверь тоже может быть обманом, он старается не думать. Она нарисована на стене между стеллажей, спрятанная там от его глаз, сине-серая, с низкой притолокой и большой скважиной для ключа. Он знает, что она открывается – и это знание придает ему сил прожить очередной день.
Каждое утро он просыпается, чтобы посмотреть на дверь, а потом подойти к книжным полкам. Стеллажи высокие, до самого потолка. Их верхушки теряются в нарисованном небе. Он постоянно чувствует себя на дне огромного колодца, круглые стены которого выложены рядами книг. Он утонул в них, почти захлебнулся. Их так много, что отчаяние нет-нет, да и накатывает горькой волной. Он упорно забирается на приставную лестницу, добирается до очередной полки и берет книгу. Спускается, садится в кресло и открывает ее.
Он уже не считает прочитанные книги. Он их просто читает. По порядку, чтобы не запутаться и не пропустить ни одной. Один стеллаж, слева от двери, прочитан полностью несколько дней назад. Он до сих пор помнит ощущение тяжелой книги в руках и шелест последней перевернутой страницы. И ключ, который выпал ему в руки. И снег, который ветром швырнуло ему в лицо из открытой двери. И вместо яростного отчаяния – впервые мрачное удовлетворение. Даже то, что ключ, как обычно, оказался не тем – не затмевает ощущения пусть маленькой, но победы.
Книга, как родная, лежит в его руках. Буквы моментально складываются в слова и фразы. Он читает быстро, переворачивает страницы и в нетерпении думает о том, как доберется до конца. А потом книга захватывает его, и он забывает о цели. Просто читает.
***
Последняя страница перевернута, его сердце колотится от бешеных чувств, проникших в его душу с беззвучных страниц. Он почти с недоумением смотрит на проявляющийся ключ. Потом вспоминает, терпеливо ждет, наблюдает, как со слабым сиянием внутри книги рождается ключ от двери. Он берет его в руку и откладывает в сторону книгу. Поднимается. Замечает, что уже стемнело. Фальшивое солнце почти скрылось за стеллажами. Звезды усыпали безлунный потолок. Он идет вперед, и с каждым шагом нарисованная дверь обретает объем. Когда он подходит к ней вплотную, то видит даже свет, бьющий в щели. Он вставляет в замочную скважину ключ и открывает ее. И толкает вперед.
Теплый ветер ласково касается его лица, и он полной грудью вдыхает пряный воздух мира за дверью. Два солнца ползут по небосклону. Голубые деревья стеной сомкнулись вокруг библиотеки.
Он знал, что ключ откроет не ту дверь.
Он криво усмехается и закрывает ее перед собой. Ключ исчезает сам по себе. Дверь снова нарисованная. Он смотрит на нее, протягивает руку и дотрагивается до холодной стены.
***
Он крутит перед собой меч, рассекает воздух с такой силой, что кажется – даже книги на полках трепещут схлопнутыми страницами. Он стремителен, как зверь, он рыкает на каждое свое движение, на каждый выпад.
Успокоение не приходит к нему.
Сегодня во сне дверь снова отрезала его от его мира.
– Прости, мой мальчик, – сказал ему самый великодушный человек, которого он знал.
И запер дверь. Запер! Ключ щелкнул в замке, и как он ни бился в стену, дверь не открылась.
Он читает книгу за книгой. Он уже давно понял, что ключ откроет дверь в тот мир, который дышал на него со страниц книги. Но упорно продолжает открывать их одну за одной. Чтобы не пропустить, чтобы не прогадать.
Чтобы вернуться.
«Он отплатит мне за все», – думал он первое время.
Он тренировался, предвкушая скорую встречу и месть. Он представлял в подробностях, как снесет с плеч седовласую голову и закроет потускневшие голубые глаза человека, который всегда был на его стороне. Он представлял, как накричит на него, как обвинит, как будет упиваться его страхом, его бессилием, его нелепыми оправданиями.
«Он посмел запереть меня здесь!»
Поначалу меч рассекал прочитанные книги, и они рассыпались в воздухе и исчезали, не долетая до пола. Пока однажды подкинутая книга не пропала до того, как ее коснулось острое лезвие. Волшебство этого места хранило себя.
Он злился, он ярился, он сбивал с полок книги, переворачивал кресла и стол, разбрасывал еду, ломал лестницу. А наутро просыпался среди того же порядка, что и накануне.
Ему не оставалось ничего, кроме как читать. Книгу за книгой. Историю за историей. Ключ за ключом. Мир за миром. Ему казалось, что он увяз стоячей воде. Ему казалось, что ничего не меняется.
Каждую ночь ему снилось одно и то же.
– Ты несешь погибель своему королевству, – говорил ему его учитель. – Прости, мой мальчик.
Каждое утро он просыпался, а грохот захлопывающейся дверь все еще стоял в ушах. Будь он ребенком, он бы плакал. Но он брал в руки меч и метался в кругу книг. А потом читал.
***
Он открывает глаза, поднимается, разминается, завтракает, берет книгу, читает. Потом откладывает ее и смотрит на дверь. Ему кажется, что она настоящая. И что за ней все еще стоит его учитель. Стоит неподвижно, опустив руки. А вокруг раскинулась весна. Лес на взгорье поблескивает только-только проклюнувшейся паутинкой листвы. Небо безмятежно голубое, солнце яркое до синевы. Под ногами тонкие травы, молодые, ярко-зеленые. Замок стоит в отдалении – старик, пригревшийся на солнышке. Птицы щебечут на все лады...
Он закрывает глаза, сглатывает вдруг тяжелый ком и тянется рукой к груди. Сидит неподвижно.
***
Он не помнит, в какой момент перестал читать через силу. Книги оказались единственным окошком в мир. Иногда ему казалось, что он переживает написанное вместе с теми, о ком написано.
Однажды он ловит себя на желании перешагнуть порог и уйти в неведомый мир, перестать мечтать о мести, забыть о человеке с добрыми глазами. И каждый раз его останавливает короткое, как всплеск, воспоминание о весенней зелени и о стареющем замке под голубым небом. Он ждет. Он знает, что дождется.
И читает.
***
Он вскакивает с места.
– Этого не может быть! – вскрикивает он.
И знает, что это правда. От начала и до конца книга правдива, как исповедь чуждого ему мира.
Они погибнут, – бьется пульсом под самое горло. Все погибнут.
Книга падает на пол, и ключ звенит, откатываясь к креслу, где лежит меч. Королевский меч, королевский символ защиты.
Он на мгновение закрывает глаза и с усилием вспоминает все, все-все-все. Детство – уроки грамоты и математики, и человека, еще не седого, мягкого, ироничного. Вспоминает чувство доверия, которое зародилось в те времена. Юность – уроки управления и экономики, раздражение на всех и вся, нетерпение и потакание собственным желанием. И всепрощение, и ласковую улыбку на родном лице. И совсем недавно – нежелание подчиняться любым законам, слезы в голубых глазах.
– Прости, мой мальчик, - отдается эхом в его памяти.
– Прости, – произносит он вслух.
Подходит к креслу и берет в руки меч, подхватывает плащ, наклоняется и поднимает ключ.
Дверь открывается легко. Он знает, что будет за ней. Красная пустыня, горизонт до неба и, может быть, ему посчастливиться наткнуться на людей раньше, чем через пару дней.
Он, не раздумывая, шагает вперед, вскинув подбородок, отсекая все пути назад.
Дверь закрывается за его спиной.
А он замирает и не может оторвать глаз от старого замка вдалеке. Лес прячется в туманной дымке. Весна прошла. И лето. Осень позолотила землю.
Дышится так легко.
@темы:
Original
URL
U-mail
Дневник
Профиль
Комментировать
Поделиться
21:03
Chihayafuru
Автор
: Paume
Фэндом
: Игра Тихайи (Chihayafuru)
Рейтинг
: G
Пейринг
: Тайти, Арата, Тихайя
Размер
: драббл
читать дальше
Они стояли и ждали лифт. Аясе смотрела прямо перед собой, на замкнутые дверцы и думала о том, что давно не была такой счастливой. Лифт ехал медленно, вверху цифры слишком неторопливо сменяли одна одну. Аясе стояла и кожей ощущала присутствие мальчиков. Таити был по правую руку от нее, Арата по левую. Аясе хотелось, чтобы лифт приехал как можно скорее и они сдвинулись с места, потому что переполнявшая ее радость не давала стоять на месте.
«Я выиграла!» – с восторгом думала она.
Ей хотелось бежать, ей хотелось танцевать, ей хотелось взять за руки стоящих рядом мальчиков, шокировав и их, и окружающих. Так хотелось, что аж ладони зудели. Слишком близко они были к ней. Привычный Таити, который, она знала, улыбнется ей. И такой необходимый Арата, который вздрогнет, но руку не заберет.
Ей казалось, что она знает каждую их мысль, предугадает каждое движение. Именно сейчас, когда она выиграла, не осталось ничего невозможного. Счастье пело в ее сердце.
Лифт приехал, медленно разъехались дверцы. Таити качнулся вперед и первым шагнул внутрь. Не пропустил Аясе, а, словно прячась, ушел и остановился, прислонившись к стене и отвернувшись. Арата даже плечом не дернул, ничем не показал своего неодобрения, просто подождал, когда Аясе зайдет в лифт. Она шагнула, беспомощно чувствуя, какой ненужной становится ее радость.
Таити проиграл.
Какой черной была эта мысль. Таити проиграл, и Аясе сейчас, как никогда, хотела, чтобы Арата сказал хоть слово в поддержку.
Но Арата молчал.
Таити, отвернувшись, смотрел в стену. Аясе придвинулась к Арате и все-таки взяла его за руку. Он предсказуемо вздрогнул, но руку не выдернул. Таити нажал кнопку этажа, и лифт медленно повез их вниз.
Аясе казалось, что если они ничего не сделают вот прямо сейчас, то радость рассыплется окончательно. И уйдет что-то очень важное для них троих.
Ей хотелось все свое счастье отдать Таити. Подумав об этом, она вздохнула и крепко сжала руку Араты. А тот, словно понял, аккуратно освободил ладонь из ее ладони и шагнул к Таити.
В тот момент они оба показались Аясе необыкновенно высокими. Два взрослых мальчика, и она – рядом с ними. В шаге от них. Не раздумывая, она подалась вперед и остановилась совсем близко. Арата и Таити стояли к ней боком, лицом друг к другу, локтями едва касаясь Аясе. Она чувствовала их обоих, как продолжение самой себя. Не смотря ни на что, они были вместе, и радость, только что потускневшая, вспыхнула в ней с новой силой.
Задрав голову, Аясе смотрела на мальчиков. «Арата с нами, – думала она, – поэтому все будет хорошо».
Арата первым двинулся, он поднял руку и прикоснулся кончиками пальцев к щеке Таити. У Аясе перехватило дыхание, она широко распахнула глаза и смотрела, как пальцы легко гладят кожу Таити, обхватывают его подбородок и нежно тянут вверх. Как Арата клонится вперед, останавливается в нерешительности всего лишь на мгновение, но Аясе запоминает его на всю жизнь – один вдох, как перед нырком, губы в губы.
А потом Аясе уже не могла бы сказать, кто кого поцеловал. Арата Таити или Таити Арату. Это был совершенно невесомый поцелуй, полный нежности и поддержки, той самой, которой так им не хватало. Таити пошатнулся, и Аясе, не раздумывая, схватила его за руку. У него была узкая ладонь, мягкая и теплая, совсем не похожая на ладонь Араты – грубоватую и широкую.
Таити замер, а потом тихонько пожал руку Аясе, а второй рукой потянулся к Арате.
Аясе смотрела на них и понимала, что именно так, когда они втроем, все как нужно, все
правильно
.
@темы:
Chihayafuru
URL
U-mail
Дневник
Профиль
Комментировать
Поделиться
21:02
Fullmetal Alchemist. Господин мой
Название
: Господин мой
Автор
: Paume
Фандом
: Fullmetal Alchemist
Персонажи
: Грид/Ран Фан
Жанр
: Драма
Рейтинг
: PG-13
Размер
: драббл, ~500 слов
Примечание
: Пост-канон, АУ - в битве с Отцом погиб не Грид, а Лин.
читать дальше
После битвы с Отцом Грид открыл глаза и понял, что остался в человеческом теле один. Было пусто и непривычно. Людишки радовались победе, кричали, плакали, обнимались. А Грида окутал кокон молчания. Его хлопали по плечам, приветствовали, благодарили, улыбались. Он молчал и понимал, что прямо сейчас становится Лином. Выжившим Лином. Легче всего было промолчать и обмануть. Что он и сделал. Улыбнулся, кивнул. Его закрутило в толпе, в чужой радости. Он не сопротивлялся, позволяя судьбе нести себя в человеческое будущее.
Среди этого ликования взгляд Грида выхватил женское лицо. Грид отчетливо помнил, какой неестественно застывшей была Ран Фан, с какой тревогой вглядывалась в него, почти с отчаянием. И когда толпа толкнула их друг к другу, когда они оказались рядом, лицом к лицу, она тихо спросила:
– Грид?
Солгать ей у него не получилось. Комок подступил к горлу, помешал словам, и Грид просто кивнул.
Она побелела, закрыла на мгновение глаза, удерживая себя в руках – такая маленькая, такая хрупкая, такая сильная. И в тот же миг Грид, воплощенная жадность, возжелал ее – нежную, мужественную и чужую. Может, это был отголосок чувств Лина, а может, и его собственных. Но она стала целью, и он годы положил, чтобы добиться ее.
Он ухаживал за Ран Фан терпеливо и долго, не желая брать в жены только своей волей.
Он любил ее ласково и бережно, желая ее наслаждения, как своего собственного.
Она не отказывала, она хранила его тайну, подчинялась как Императору, уважала как старшего, была верна как мужу.
Но сердце ее, Грид знал, принадлежало не ему. Страстными ночами, когда он возводил ее на вершину блаженства, когда ее глаза заволакивало от наслаждения, она сама не знала, что ее губы беззвучно шепчут:
– Лин, господин мой… Лин…
Лин господствовал в ее чувствах, Лин – даже мертвый – отнимал у Грида свою женщину.
Даже не жадность, а зависть – черная, как мокрая псина, злая, человеческая – накрывала Грида с головой. Между ним и Ран Фан стояла стена, мертвая и неподвижная, как Врата. Грид сражался с ней и проигрывал. Грид бился в нее, но только разбивался – каждую ночь о едва слышный шепот:
– Господин мой, Лин…
Он сходил с ума рядом с этой женщиной. Он разрушался рядом с ней. Жадность, его сущность, требовала получить ее сердце силой. Он не мог сказать себе «невозможно».
И однажды начал ее избегать. Уходить от Ран Фан, отвыкать от нее. Только чтобы не сорваться, не дать себе причинить ей вред.
Он вспомнил, что они с Лином оба жаждали власти. Поэтому Грид направил всю свою жадность на достижение этой цели. Борьба за власть оказалась увлекательной. Она вытравливала из него мысли о Ран Фан. Пока Грид не спал, он не вспоминал о своей жене. Он не думал о ней, забывал, забывал. И только во сне снова и снова ласкал ее теплое податливое тело и слышал:
– Лин…
Она сама явилась к нему, осунувшаяся и долгожданная.
– Господин мой, вы обратили на меня свою немилость. Мне тяжело под ее бременем, – сказала она, не поднимая на него глаз.
Грид смотрел на ее склоненную голову и понимал, что не удержится.
Он подхватил ее на руки и зашептал:
– Что ты, Ран Фан! Что ты! Нет для меня никого милее.
Он нес ее в опочивальню, раздевал бережно, целовал нежно. Ран Фан отзывалась на каждое прикосновение – вздохами и ласками. Как будто соскучилась. Грид прижимал ее к себе, укрывал собой, проникал в нее. И ждал. Ждал обреченно. Когда наслаждение поднимется к самому ее горлу, когда глаза помутнеют от страсти, когда губы шевельнутся…
Он зажмурился, приник к ее груди. Он не думал, что в этот раз ожидание слов будет таким больным. Ран Фан громко вздохнула, задрожала под ним и прошептала:
– Господин мой… Грид…
@темы:
Fullmetal Alchemist
URL
U-mail
Дневник
Профиль
Комментировать
Поделиться
21:02
Fullmetal Alchemist. Красный
Название
: Красный
Автор
: Paume
Фандом
: Fullmetal Alchemist
Персонажи
: Кимбли/Уинри
Жанр
: Драма
Рейтинг
: PG-13
Размер
: драббл, ~700 слов
Примечание
: Уинри приезжает в Бриггс к братьям Элрикам. Ее встречает Кимбли.
читать дальше
Девочка обернулась, и Кимбли увидел ее лицо. По-детски большие глаза, мягкие щеки, нежный подбородок, припухшие губы, дрогнувшие в неуверенно-вопросительной улыбке. Светлые волосы, собранные в высокий хвост на затылке, цеплялись за шарфик милыми прядками. Вся она была милая, юная, наивная. И неопытная. Мышка.
Кимбли непринужденно улыбнулся ей и по-джентельменски проводил в машину. Всю дорогу до Бриггса девочка вежливо поддерживала разговор, даже в том случае, когда тема, которую поднимал Кимбли – он видел это – была ей неприятна. Тогда Кимбли подумал, что может быть, не такая уж она и неопытная. Просто юная. Нерасцветшая, неяркая.
В Бриггсе, глядя в глаза старшему Элрику, Кимбли уверенно положил руку на ее плечо. Элрик побелел в молчаливой ярости. Девочка вздрогнула, не испуганно, а скорее вопросительно. Кимбли ладонью чувствовал, как она хотела обернуться и посмотреть на него, узнать, что происходит. Но сдержалась, не вырвалась, просто сделала шаг вперед, уходя из-под его руки к Элрикам. Кимбли смотрел на ее тонкую спину, на качающийся в такт шагам светлый хвостик и думал, что ему начинает нравиться эта мышка.
Элрика бесила улыбка Кимбли, поэтому Кимбли улыбался. Чем безмятежнее он кривил губы, тем больше ярился Элрик. Девочке это не нравилось. Она все еще ничего не понимала, но уже не доверяла Кимбли. Проворными пальцами крутила автопротез, на совесть делая свою работу, мало отвлекалась, задумчиво покусывала губы. Элрик дергался, Кимбли наблюдал за ними от дверей. У нее красивый профиль, подумал он невпопад. Только чего-то не хватает. Наверное, зрелости. Все-таки она еще очень юная.
– Я должен рассказать все Уинри, – сказал Элрик.
Он думал, что Кимбли будет протестовать, и заранее вскинул голову – готовый вспылить. Кимбли же только улыбнулся. Девочка все узнает? Это будет просто великолепно. Больше всего на свете Кимбли нравилось наблюдать, как маленькие мышки начинают осознавать опасность.
Элрик прятал в карманах сжатые кулаки, стоял у стены, напротив брата и Уинри, и рассказывал. Девочка широко раскрытыми глазами смотрела на него, слушала недоверчиво, держала голову неподвижно, боясь повернуться, боясь встретиться глазами с Кимбли. Элрик тоже боялся. Улыбка Кимбли нервировала их, держала в напряжении. Поэтому Кимбли улыбался, нагнетая тревогу и страх.
Он встретил девочку спустя несколько часов, почти перед сном. Ждал, когда она пройдет по гулкому коридору без сопровождения. Она издалека увидела его, но не сбавила шага, каблуки не сбили ритма, продолжая стучать по металлическому полу. Звук эхом раскатывался по коридору, девочка приближалась, Кимбли стоял, прислонившись к стене, и смотрел на нее. Улыбка не покидала его губ. Девочка, наоборот, напряженно их сжимала.
Она не отшатнулась, не вздрогнула, как шла прямо, так и прошла мимо. Поэтому он сам повернулся следом и поймал ее за руку. Он ждал панику, девочка его разочаровала. Он ждал, что она испугается и начнет беспорядочно рваться. Но девочка лишь дернула рукой, а когда он не отпустил ее, вскинула на него глаза и сказала:
– Что вы себе позволяете?
Девочка не знала, что обычно Кимбли позволял себе очень многое. Он толкнул ее к стене, прижал телом, схватил под подбородок, вздернул, притянул ближе и впился губами в губы.
Она трепыхнулась, он чувствовал, как она выкручивает из его ладони одну руку, второй толкает в грудь, перебирает ногами, хочет выбраться. Он не отпускал ее, сжимал, держал. Он не целовал ее, он уже давно не целовал женщин. Он кусал ее губы, он покушался на них, не соблазняя, не искушая, сильно и собственнически. Без нежности, наслаждаясь, как бьется зажатое между ним и стеной гибкое тело. Сопротивляясь, девочка превращалась в жертву.
Кимбли прокусил ей губу и добился вскрика. Соленый вкус во рту заставил забиться сердце. Кимбли застыл на миг, оторвался от девочки, и с наслаждением облизался, сглатывая кровь.
Девочка тяжело дышала. Напряженная, как струна, она снизу вверх смотрела на него, и больше не вырывалась. В ее глазах все еще не было паники. И страха. И гнева. И злости. Она смотрела с омерзением. Кимбли наклонился к ней и нежно облизал ее неподвижные губы. Соленые, красные.
А потом сделал шаг назад. Девочка стояла неподвижно. Она не собиралась сломя голову убегать, не разрешала страху проникнуть в свое сердце. Она держала себя в руках и вызывала уважение.
У нее были ярко-красные губы. На светлом, юном лице губы пылали, придавая краски всему ее облику, оттеняя глаза – синие, выделяя румянец – розовый, подчеркивая брови – черные. Только что блеклая мышка вдруг расцвела и из девочки превратилась в яркую молодую женщину. В один миг, в один штрих.
Кимбли улыбнулся и сказал:
– Красный вам к лицу, мисс Рокбелл.
Потом повернулся и неторопливо пошел по коридору прочь.
@темы:
Fullmetal Alchemist
URL
U-mail
Дневник
Профиль
Комментировать
Поделиться
21:00
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
URL
U-mail
Дневник
Профиль
20:59
Fullmetal Alchemist. Распахнуться навстречу
Название
: Распахнуться навстречу
Автор
: Paume
Бета
:
Солнечный клен
Фандом
: Fullmetal Alchemist
Размер
: мини, 1198 слов
Персонажи
: Эдвард Элрик
Категория
: джен
Жанр
: повседневность, кроссовер с кинофильмом "Окно во двор"
Рейтинг
: G
Краткое содержание
: Эдвард Элрик кормил птиц. А о том, что в это время происходило - нам всем рассказал Хичкок в фильме "Окно во двор".
читать дальше
Эдвард уронил чемодан на горячий тротуар и плюхнулся сверху. Спиной прислонился к стене дома, запрокинул голову, посмотрел на небо и устало вздохнул.
Солнце жарило, как проклятое, ни единого облачка не было видно. Даже стена разогрелась за полдня.
Эти полдня Эдвард провел на ногах. С утра приехал в университет, обежал почти все кабинеты, оформляя документы, и только к обеду освободился. Чемодан казался неподъемным, поэтому подождать Альфонса Эдвард решил недалеко от здания университета. Отзвонился ему из приемной и пошел в ближайший дворик. Дома здесь стояли квадратом, образуя долгожданную тень. И улица отсюда просматривалась отлично.
Во дворе было шумно, окна в домах - распахнуты настежь, жизнь кипела, а Эдвард отдыхал.
Он достал припасенную еще с утра булку и принялся неспешно жевать. После сотен бумажек, бюрократических разборок, бессмысленных вопросов – в тени, в окружении бесстрастных стен и занятых собой людей, до которых Эдварду совершенно не было дела – хотелось спать. Даже шум казался однообразным и убаюкивал.
Эдвард чувствал, что глаза начинают закрываться сами собой. И даже то, что с закрытыми глазами он не сможет увидеть Альфонса, его уже не смущало: в худшем случае Альфонс найдет его сам.
Мимо пролетела влюбленная парочка – молодожены, с новенькими обручальными кольцами на пальцах, не замечающие ничего, кроме собственного счастья. Они вихрем пронеслись рядом с Эдвардом, выдергивая его из полудремы. Он распахнул глаза и вначале недовольно, а потом смирившись, мысленно побурчал им в след – увы, любовь делает людей слепыми не только по отношению друг к другу, но и к окружающим.
Эдвард подавил зевок, посмотрел на почти выпавшую из руки булку и нехотя откусил. Потом отщипнул кусочек и кинул перед собой. На удивление воспитанные воробьи давно нарезали круги возле чемодана и его владельца, но не покушались на чужое, а всего лишь косились, прыгали вокруг и терпеливо ждали.
– Дождались, да? – буркнул Эдвард, когда они цыганским табором накинулись на крошки.
Пришлось крошить им еще. Чтобы не передрались.
Сидеть и кормить мелких пернатых оказалось забавно. И приятно. И спокойно. Эдвард отщипывал кусочки булки и то лениво отправлял в рот, то кидал в самую воробьиную гущу, наблюдая, как птицы скачут, обгоняют друг друга, дерутся и ругаются на своем щебечущем языке.
Отвлекшись на воробьев, Эдвард не сразу насторожился, когда мимо стремительным шагом прошел человек. Тревога нахлынула спустя секунду, когда мужчина уже шел по улице. У него была слишком прямая спина, он резко выбросил в сторону руку, на ходу останавливая такси. Он удивительно не подходил жаркому дню, безмятежному небу, сонной усталости, дворику, в котором обосновались воробьи. Как будто существовало нечто такое, что напрочь вытесняло для него действительность. Он был встревожен. Он был напряжен. И он вел себя, как Эдвард – когда хотел скрыть собственные грехи.
Мужчина поймал такси, сел в машину и уехал, а Эдвард, как оглушенный, сидел на своем чемодане и кормил птиц.
На самом деле это было не его дело, подумал Эдвард. Не его двор, не его дом. Не его город. И мир. Даже Альфонс – и тот был не его. Обычно Эдвард запрещал себе о таком думать, но сейчас позволил. Тревога незнакомого мужчины передалась ему, не спрашивая разрешения. Просто проникла в сердце и принялась отплясывать бесноватые танцы. Эдвард, мгновенно поникнув, сидел и мял в руках остатки булки, уже не подкидывая крошки птицам, а методично рассыпая их себе под ноги. И не замечая этого до тех пор, пока воробьи, осмелев, не полезли за ними, запрыгивая ему на ботинки. От неожиданности Эдвард хмыкнул и уронил оставшиеся кусочки. Воробьи разлетелись в стороны, а потом по одному стали снова подбираться к нему.
– Смельчаки, – похвалил их Эдвард и ногой отмел крошки подальше от себя.
Воробьи продолжили трапезу. Эдвард начал думать.
Альфонс еще не пришел, время было, Эдвард разглядывал двор. Обычный двор. Раскрытые окна, все на виду. Клумбы, неугомонные хозяйки, семейные ссоры, детские игры, собаки и кошки. Птицы. Какофония звуков была такой мирной, что становилось завидно. И страшно – что здесь, среди этой безмятежности, жил человек, встревоженный настолько, что его тревога вылилась на Эдварда ледяным душем.
Эдвард встал и, проклиная свое неуемное любопытство, вышел на середину двора. Из окна на него покосилась недовольная чужаком домохозяйка. Эдвард вежливо улыбнулся ей, она поджала губы, отвернулась и деловито ушла к холодильнику.
Подбежавшая крошечная собака обнюхала его ботинки, тявкнула в знак приветствия и унеслась копаться в клумбе. Женщина в кресле-качалке не обратила на него внимания, занятая газетой. Любопытные дети выглянули из-за куста роз, пошептались, похихикали и умчались играть. Когда Эдвард перестал вызывать столько внимания, он запрокинул голову и посмотрел в открытые окна домов. Он медленно поворачивался вокруг, рассматривая прямо и не таясь. Самое плохое, чем могли его наказать за столь явное любопытство – это выставить взашей. А пока этого не произошло, Эдвард смело смотрел в чужие окна.
Там кипела жизнь. Самая разнообразная. Скучная и веселая, желанная и обременительная, яркая и убогая. Открытая на всеобщее обозрение вместе с окнами. Распахнутая, искренняя, великолепно живая. Люди жили в горе и в радости, в любви и печали, бесстрашно, у всех на виду. Как легко было заглядывать в окна их квартир!
Окна тревожного человека Эдвард вычислил сразу. Они были затхлыми. Тусклыми. И точно такими же встревоженными. Как будто им невыносимо было скрывать темные тайны своего хозяина. Эдвард смотрел в наглухо зашторенные окна и раздумывал, стоит ли ему вмешиваться. И вообще – что способен сделать пришлый студент в городе, о котором почти ничего не знает, в мире, в котором все по-другому.
Он прикинул, как можно забраться в квартиру с закрытыми окнами, он придумал, что скажет Альфонсу, если все-таки вляпается в неприятности, он уже сделал шаг вперед – к хозяйке соседней квартиры, цепляя свою самую обворожительную улыбку, – когда вернулся назад тот самый человек. Не замечая чужого любопытства, слишком поглощенный тяжелыми мыслями, он поднялся на крыльцо, зашел в дом и взбежал по лестнице наверх, в квартиру, разбивая своим внезапным возвращением все планы Эдварда.
«А ведь даже полицию не вызвать», – уныло подумал Эдвард. У него ничего не было: не то что доказательств неизвестного преступления, но и подозрений. Не было ничего, кроме четкого ощущения, что мужчина за закрытыми окнами в этот самый момент усиленно заметает следы, избавляется от всех улик.
«Это не мой мир», – напомнил себе Эдвард, запихал кулаки в карманы и отправился назад к чемодану. Правда, такие мысли, как обычно, помогали очень мало.
На полпути Эдвард остановился и оглянулся. В квартире все так же были плотно зашторены окна, занавески покачивались. Очевидно, мужчина бегал из комнаты в комнату, занимаясь чем-то очень срочным, очень важным, тайком от всего дома – открытого нараспашку.
Краем глаза Эдвард заметил солнечную вспышку. Он быстро повернулся, поднял голову и на мгновение встретился глазами с еще одним мужчиной. Окна его квартиры были распахнуты так же широко, как и все остальные. Но сам он скрывался в глубине комнаты, внимательно наблюдая оттуда за Эдвардом и за всем домом. Незамутненное любопытство царило в его окнах, азарт взрослого, не наигравшегося в детские игрушки. Эдвард не увидел, а скорее угадал шпионский бинокль у него на коленях.
– Эдвард! Вот ты где, а я тебя ищу!
Эдвард помахал Альфонсу рукой, закинул на плечо чемодан и неожиданно улыбнулся. Если окно закрыто, это вовсе не значит, что оно может спрятать жуткие тайны хозяев от пытливых обитателей квартир с доверчиво распахнутыми окнами. «В этом доме все будет хорошо и без меня».
Эдвард шел рядом с Альфонсом, слушал его возбужденный рассказ о новой выставке, а думал о покинутом дворе.
«Это не мой мир, – думал он, – и не мой двор, и не мой дом. Но однажды я вернусь. И у меня будет мой мир, мой дом и мои широко распахнутые окна».
@темы:
Fullmetal Alchemist
URL
U-mail
Дневник
Профиль
Комментировать
Поделиться
20:58
Fullmetal Alchemist. Металл
Название
: Металл
Автор
: Paume
Бета
:
Солнечный клен
Фандом
: Fullmetal Alchemist
Размер
: драббл, 764 слова
Пейринг
: Лин Яо/Ран Фан
Категория
: гет
Жанр
: PWP
Рейтинг
: NC-17 (кинк)
читать дальше
Когда Лин задерживает ее металлические пальцы в своей руке, Ран Фан даже не понимает, что это приглашение. Она настолько свыклась с тем, что является тенью Лина и никогда не будет ближе, что проявление желания пугает ее, ошеломляет.
Она не вырывается, только смотрит потрясенно, как он медленно подносит к лицу ее ладонь и губами обхватывает блестящий палец. Ран Фан почти ничего не ощущает, нервные окончания в автоброне не рассчитаны на такие мягкие прикосновения. Но Лин, посасывающий холодный металл, вгоняет ее в дрожь, словно она на самом деле чувствует эту ласку. Ран Фан шумно вздыхает, Лин улыбается ей в ответ и увлекает за собой. В комнату, в постель.
Он раздевает Ран Фан нежно, она широко раскрытыми глазами смотрит на него и все никак не может поверить в происходящее. Первым делом он обнажает ее руки и приникает к ним поцелуями. Вначале она не обращает внимания, что он целует металл с большим пылом, чем живую теплую руку. Ей это неважно, и она даже не задумывается, с чего бы это Лин вдруг одарил ее своей благосклонностью. Ран Фан отдается ему со всей страстью, накопленной за годы безмолвного обожания. Она разрешает Лину абсолютно все, краснеет, когда он оставляет ее без одежды, и благодарна, когда он переворачивает ее на живот.
Он долго гладит ее, водит руками по всему телу. Она плавится под его прикосновениями, ей самой уже кажется, что ее кожа сводит его с ума. Он целует ее бедра, ягодицы, ныряет руками между ног, едва дотрагивается до влажного, нежного, мягкого и проникает пальцами внутрь. Она впервые с мужчиной, и впервые ей так хорошо.
Лин по-хозяйски располагается между ее ног, подталкивает, чтобы она развела колени шире. Ран Фан приподнимается, выпячивается – это стыдно, и она лицом утыкается в подушку, когда Лин неторопливо входит в нее. Вначале он нежен, она почти не ощущает боли проникновения, буквально через несколько его покачиваний Ран Фан стонет от наслаждения, и подмахивает, и крутится, и теряет голову.
Она громко вскрикивает, и тогда Лин впервые проявляет грубость. Он крепко зажимает ей рот – его ладонь большая, она ложится не только на губы, но и на нос. И Ран Фан нечем дышать, она пугается и бьется под Лином. Он тут же выпускает ее, нашептывает ей на ухо какие-то успокаивающие глупости, но Ран Фан уже встревожена. Она прислушивается к своим ощущениям, прислушивается к Лину, ловит его движения, сосредотачивается на них.
И понимает, что он давно уже не нежен. Что он вбивается в ее тело грубыми толчками, что он прижимает к постели ее живую руку, а лицом ищет прикосновения с металлической. Он тяжело дышит, он наваливается на Ран Фан, тянет за волосы, до синяков опирается на шею и плечи, строит ее тело под себя, под свое удовольствие. И целует металл, словно именно эта часть Ран Фан живая, а все остальное – нет.
Ран Фан напрягается, и ей тут же становится больно. Она расслабляется и снова тонет в наслаждении. Лин приподнимается над ней, отпускает ее руки, отстраняется, не прекращая возводить ее на вершину блаженства. Ран Фан хочет кричать от восторга, но бледное воспоминание о ладони, перекрывающей воздух, заставляет ее держать рот на замке и только натужно вздыхать в такт толчкам. Лин кладет ладони на ее ягодицы, сжимает их, пальцами ныряет внутрь, гладит, ласкает. И резко, болезненно вонзает их в ее анус.
Ран Фан вскрикивает, хочет вырваться, но Лин держит крепко, его пальцы когтями вцепились в ее кожу. Он рычит от удовольствия, дергается в оргазме, кончает долго и глубоко. Ран Фан не может удержать слезы.
Он падает на ее спину. Она беззвучно плачет. Он не замечает, начинает покрывать ее благодарными поцелуями – от шеи к спине, добирается до металлической руки и целует ее, целует неживое тело, стальные суставы, блестящий локоть, твердые пальцы.
Он не видит меня, понимает Ран Фан. Не видит ничего, кроме стальной руки.
Она поворачивает голову и смотрит на него. Черные волосы Лина растрепаны – как у мальчишки. У него закрыты глаза, лицо расслабленное и неподвижное, уголки губ опущены. Он слепо шарит по холодной руке, прижимается щекой, губами, порхает над ней поцелуями. Отстраненный, словно и не лежит сейчас рядом с Ран Фан. Словно грезит не о ней.
И в один стремительный миг Ран Фан понимает. Лин грезит о том, у кого автопротез вместо руки, кто требует и отдается грубости, кто не кричит от наслаждения. Лин мечтает не о ней и вообще не о женщине.
Она осторожно поворачивается, стальной рукой полуобнимает Лина, а живой – мягкой и теплой – зарывается ему в волосы и нежно-нежно перебирает их.
Лин медленно замирает в ее объятии. Не открывая глаз, мирно засыпает. Ран Фан неподвижно лежит и держит его, смотрит в родное лицо и думает, что готова быть даже заменой. Какая разница, что будет в постели. Это всего лишь игры.
@темы:
Fullmetal Alchemist
URL
U-mail
Дневник
Профиль
Комментировать
Поделиться
20:54
Fullmetal Alchemist. Мои пути неисповедимы
Название
: Мои пути неисповедимы
Автор
: Paume
Фандом
: Fullmetal Alchemist
Размер
: драббл, 975 слов
Жанр
: POV
Рейтинг
: G
читать дальше
Я шел по деревянным шпалам, вначале легко перепрыгивая через одну, а потом устало переступая мелкими шажками по каждой. Рельсы ржавым бордюром очерчивали дорогу, отделяя меня от пустоты за своими пределами. Пустота лежала вне, белая до такой степени, что слепила глаза.
Поэтому я не смотрел по сторонам. Только вперед – на рельсы. Только под ноги – на шпалы. И шел вперед. Однажды я повернул назад, но в той пустоте обрывалась даже дорога.
Я не знал, куда я иду. Я не знал, зачем. Я не знал, кто. В смысле – кто я. Я просто шел вперед.
Дорога разматывалась передо мной ковриком, бесконечным, как и мой путь. Я не удивлялся ему. Он был. И я был. И я не помнил, чтобы когда-то было иначе.
А потом в пустоте по левую сторону замаячила черная точка. Я не мог понять, что же это такое. Но продолжал идти. А точка превратилась в дрожащий в сиянии силуэт. И в тот момент, когда под ноги выкатился очередной отрезок дороги, мне стало ясно, что это человек. Я стремительно приближался к нему – я и не думал, что иду так быстро.
Это была женщина. Она жадно вглядывалась в меня, и я на мгновение почувствовал, что это меня она ждет с таким нетерпением, что, может быть, мой путь окончен и я пришел к ней. Домой.
Она шагнула ко мне, вскинула руку ко лбу, вглядываясь, и разочарованно опустила. Мне стало больно, но я ничего не мог с собой поделать. Я шел между бесконечных рельсов, а она стояла там, где, наверное, не было пустоты. Она скользнула по мне взглядом и устремила его за мою спину, замирая в ожидании. Я прошел мимо. Мне хотелось оглянуться, но я знал, что позади ничего не осталось.
Следующим на моем пути встретился светловолосый мужчина. Высокий, смутно знакомый. У него были по локоть завернуты рукава рубашки. Его пиджак небрежно лежал под ногами, почти на рельсах. В руке он держал короткий нож.
Он окинул меня изучающим взглядом, вскинул голову, отвернулся. И полоснул себя по запястью. Кровь хлынула мне под ноги. Я перепрыгнул, рванул вперед… Позади я слышал слова, которые никак не хотели обретать смысл. Наверное, потому, что они тоже падали в пустоту.
Я убегал от него, и на меня стремительно неслись новые фигуры.
Черноволосый мужчина в безупречно сидящем военном мундире проводил меня внимательными глазами. Он испугал меня – слишком собранный, чрезмерно расслабленный, перчатки на руках почти сливались с окружающей меня белизной.
Женщина с заколотыми в аккуратный пучок светлыми волосами встретила меня направленным в лицо дулом пистолета и холодным снайперским взглядом.
Я бежал от них, а перепуганное сердце бухало в самое горло. Я бежал, пока не запыхался. Дороге моей не было ни конца, ни края, в белом растаяли все фигуры, и я пошел медленнее.
Следующим был звук. В безмолвии, окружающем меня, он мерно рокотал, как удары пульса. Железом о железо. Я шел вперед, и звук приближался, пока из марева не начала проявляться съежившаяся фигурка. Я не хотел подходить к ней, но дорога вела меня только в одну сторону.
Юная девушка сидела у дороги, опустив голову низко-низко – так, что длинные волосы закрывали лицо. Она не посмотрела на меня, когда я, задержав дыхание, прошел мимо. Это она стучала, в одинаковом ритме поднимала руку с зажатым в ней железным ключом и опускала на рельсы, раскатывая звук по всей длине дороги.
Бом! Бом! Бом!
Только для меня, она стучала только для меня. Чтобы я что-то понял, чтобы я что-то сделал… Только вот я не знал, что именно.
Она разрывала мне сердце своей отчаянной надеждой.
Я шел вперед. Звук затих вдали, а душа – я знал, что она у меня есть! – все равно болела.
А после люди потянулись бесконечной чередой. Они вырастали из ослепительного ничто за границей дороги, смотрели на меня, некоторые что-то говорили, кто гневно, кто вопросительно, кто умоляюще. Это были мужчины и женщины. Военные и штатские. Гордые и униженные. Высокомерные и улыбчивые. Кто-то кивал мне, кто-то отворачивался. Я шел вперед.
А потом у меня дрогнуло сердце, я увидел, что моя дорога заканчивается. Это было так невероятно, что я почти остановился, но вовремя испугался – а вдруг пустота позади съест меня, как и мою дорогу?
Передо мной вырастало что-то огромное. Чем ближе я подходил, тем выше приходилось задирать голову. Оно проявлялось из белого марева вначале нечетким контуром, но с каждым шагом обретало очертания. Черное на белом и белое на черном, испещренное мелкими рисунками и символами. У меня колотилось сердце – в отличие от слов, которые бросали мне встреченные люди, то, что было написано, я понимал.
В какой-то момент я узнал Врата. Не вспомнил, а именно узнал. Потому что Врата были частью меня.
Я медленно сделал последние пару шагов, понимая, что уже пришел, и остановился.
Я во все глаза смотрел, как, словно только меня и ждали, гигантские створки начали отворяться, раскрываться, как раковина, обнажая внутри себя…
…Черные руки, которые тянутся ко мне, цепляются в мои волосы, рвут меня на части…
…Белую пустоту, безнадежную и бесконечную…
Ужас наполнил мое сердце. Наверное, если бы я умел, я бы закричал. Но вместо этого остался на месте. Я не шевелился, но Врата приближались сами, желая поглотить меня даже против моей воли, распахиваясь во всю ширь. И когда я почти задохнулся от страха, когда вскинул руки, пытаясь оттолкнуть их от себя, там, по ту сторону, промелькнуло лицо.
В черно-белом мире, где путь возникает из пустоты и приводит в бесконечность, я вдруг отчетливо увидел того, кто одним своим присутствием зальет его красками. Солнце сверкнуло на меня из его глаз, огонь полыхнул в непокорных волосах, кровь закапала все вокруг – ядовито-красная.
Он впился в меня глазами и раздвинул губы в улыбке, похожей на оскал.
- Истина, - сказал он.
И я понял, что он сказал. И я понял, что так он назвал меня. И я понял, что это не я иду по бесконечному пути из ниоткуда в никуда. Нет.
Это путь стелется внутри меня. Для него – того, кто стоит по ту сторону Врат.
Потому что он – точка мироздания.
А мироздание – это я.
@темы:
Fullmetal Alchemist
URL
U-mail
Дневник
Профиль
Комментировать
Поделиться
20:53
Fullmetal Alchemist. Милосердие Бриггса
Название
: Милосердие Бриггса
Автор
: Paume
Бета
:
Солнечный клен
Фандом
: Fullmetal Alchemist
Размер
: драббл, 886 слов
Пейринг/Персонажи
: ОМП, Оливия Армстронг
Категория
: джен
Жанр
: драма
Рейтинг
: NC-21
Предупреждение
: Преканон. Жестокость, насилие.
читать дальше
– Ты это не всерьез, – говорит Харпер, машинально прячет за спину обмороженные руки, понимая, что куда уж серьезнее.
Анхель настроен решительно. Он оценивающе смотрит на бывшего товарища – Харпера передергивает от этого взгляда – и явно прикидывает, сколько еще тот сможет протянуть.
– Да нет, – отвечает Анхель. – Очень даже серьезно. Кое-кто понятия не имеет, что такое Бриггс, поэтому устроим небольшое представление. А ты будешь гвоздем программы.
– Анхель, послушай…
– Полковник Анхель!
– Полковник… Анхель… – выдавливает из себя Харпер. – Я настоятельно прошу вас обдумать свое решение.
– Некогда думать, – ласково говорит Анхель, – поезд прибывает в Норд-Сити через полчаса.
Плюс дорога до Бриггса, мгновенно подсчитывает Харпер. Анхель должен очень постараться, чтобы произвести нужное впечатление.
– Бумаги, – говорит он быстро, – у тебя… у вас должны быть оформлены все бумаги. И уж точно не задним числом.
– Подписаны сегодня, – почти весело заявляет Анхель. – Государственная измена, капитан Харпер. Сговор с Драхмой, шпионаж, задержание при переходе границы.
У Харпера падает сердце, такого обвинения он совсем не ожидал. Дезертирство – может быть, но не измену. При самоуправстве Анхеля это означает не просто трибунал и расстрел.
– Я тебя в порошок сотру, – многообещающе говорит Анхель. – Причем очень показательно.
– Тебе никто этого так просто не оставит, – произносит Харпер и тут же понимает, как нелепо это звучит.
В Бриггсе, на самой окраине Аместриса, нет никого более могущественного, чем комендант – полковник Анхель. И никакие приезжие, пусть даже и генералы, не в состоянии потеснить его с этого места.
– А мы посмотрим, – отзывается Анхель. – Военные суды на местах еще никто не отменял.
И только тогда кивает своим людям, чтобы они принимались за дело.
С Харпера сдирают мундир, он пытается сопротивляться, но ему не дают, заламывают руки назад, держат.
– Все снимайте, кроме рубашки. Белое на белом будет отлично смотреться, – говорит Анхель.
Харпер в один миг понимает, что его ждет, дергается, а потом обмякает и без сопротивления позволяет себя раздеть. Его роняют на пол, разувают, стягивают брюки, теплое белье. Сразу становится холодно, и Харпер старается не думать, что будет, когда его выведут на мороз. Его крутят по полу, как куклу, Харпер трясется в нервном ожидании. С Анхеля станется придумать еще что-либо впечатляющее.
Анхель не обманывает ожиданий.
– Постойте-ка, – говорит он, когда Харпера уже подхватили, чтобы поставить на ноги. – Будет замечательный штрих, – задумчиво тянет он. – Точно! Ставьте его раком.
– Анхель!.. – Харпер затыкает сам себя, напоминая себе, что должен, просто обязан выдержать все это, не теряя достоинства.
Анхель его не слышит. Харпер стоит на четвереньках, выпятив голую задницу. Чужие руки удерживают его за локти и жестко наклоняют голову к полу. Анхель медлит – от одного только ожидания Харпер почти скатывается в истерику, он тяжело дышит и начинает дрожать.
Боль приходит так резко, что Харпер взвывает. Анхель вбивает ему в анус что-то жесткое, как кол, бьет, словно молотком, размеренными ударами вгоняя внутрь. Харпер хочет соскочить, но его крепко удерживают на одном месте. Харпер кричит, срывая голос до сипа. Анхель уже отошел от него, а Харпер все извивается и кричит.
– Заткните его, – приказывает Анхель.
Харпера валят на бок, внутренности от движения готовы разорваться. Харпер воет даже тогда, когда ему в рот запихивают его же трусы, приглушенно, сквозь кляп – он воет от сумасшедшей боли.
А дальше – сознание короткими рывками то покидает его, то вдруг разрешает ярко оценить последние моменты жизни.
Его выволакивают под стены Бриггса и ставят на колени. Обледенелый снег вонзается в голую кожу. Харпер сипло дышит, глубоким дыханием стараясь унять боль. Он наклоняет голову и смотрит, как на белый снег неотвратимо падают огромные красные капли, горячие, они впитываются, просачиваются, утекают сквозь снег и лед. Харпера шатает, он устает орать, только стонет в кляп.
Его обливают водой и дают передышку. Он корчится в ледяных объятиях и проклинает Анхеля, который растягивает пытку, и пытается прикинуть, сколько времени должно пройти от легкого обморожения до хотя бы второй стадии, когда наступит эйфория – и смерть.
На него опрокидывают еще одно ведро воды. Харперу кажется, что его кожа уже покрывается ледяной коркой, под ним красный снег. Но кровь, наверное, застыла, потому что больше не капает. Харпер смотрит вниз и молит свое тело о слабости. Пусть смерть придет побыстрее.
Вода и холод очень медленно убивают его.
Харпер смотрит вниз и поэтому вначале замечает сапоги. Они останавливаются совсем рядом, он смотрит на них и не может понять, что в них такого странного, а потом видит, что они очень маленькие. Солдатские сапоги детского размера.
Харпер поднимает голову; ему кажется, что от этого движения лед с его тела осыпается крошкой.
Какой странный кошмар, думает Харпер растерянно, когда понимает, что напротив стоит женщина. У нее длинные светлые волосы, прямая спина и высокомерный взгляд.
– И что это значит? – спрашивает она.
Ей отвечает Анхель, откуда-то со стороны, его голос сочится любезностью:
– Казнь, генерал Армстронг.
Пытка, думает Харпер, глядя прямо в синие холодные глаза, ледяные – как снег Бриггса. Анхель перечисляет все его прегрешения, а Харпер не может оторвать взгляд от женщины. Пигалица, думает он с восторгом. Она возвышается над ним – такая крошечная и такая подавляющая. Такая женственная и такая опасная – как клинок, который достает из ножен. И Анхель считал, что она пойдет блевать под стены? И убежит? Испугается закона Бриггса? Отшатнется от казни?
Наверное, это уже эйфория, думает Харпер, когда женщина взмахивает клинком. Ему внезапно становится хорошо, он почти забывает о боли и холоде. Женщина прекрасна – ее волосы взвиваются, когда она обрушивает свое оружие на Харпера. Ровно перед тем, как его голова запрыгает мячиком, разбрызгивая во все стороны кровь, Харпер думает о том, что его молитвы услышаны, смерть пришла за ним. Вступила в жестокий мир Бриггса. И принесла с собой милосердие.
@темы:
Fullmetal Alchemist
URL
U-mail
Дневник
Профиль
Комментировать
Поделиться
20:52
Fullmetal Alchemist. Память
Название
: Память
Автор
: Paume
Бета
:
Солнечный клен
, [L]kira_ena[/L]
Фандом
: Fullmetal Alchemist
Размер
: драббл, 476 слов
Персонажи
: Гнев (Кинг Бредли)
Категория
: джен
Жанр
: драма
Рейтинг
: R
Краткое содержание
: Последние минуты жизни фюрера Кинга Бредли.
читать дальше
Вся жизнь раскручивается перед глазами, когда наступает смерть.
Гнев слышал об этом, но никогда не думал, что с ним произойдет то же самое, что и с обычными людьми. Жизнь покидала его тело, выталкивала себя вместе с кровью, прощалась неторопливой пульсацией. Из обрубков рук текло горячее, липкое, остро пахнущее. Гнев смотрел вверх, чувствуя, как боль вытекает вместе с кровью, а голова становится совершенно легкой и кружится, как после крепкого вина.
Тот, кто его убил, сдерживал стоны в нескольких шагах от него. Откуда-то сбоку пробивался еще голос – женский, юный. Он что-то говорил напоследок, и Гнев даже отвечал, но все его внимание приковал к себе кусочек неба. Далекий – словно Гнев смотрел на него из глубины колодца, – синий, с ярким солнечным серпиком посередине.
Прожитая жизнь водоворотом скрутила его сознание, захватила и обрушилась воспоминаниями. Начиная с совсем недавних.
Какое счастье – пережить это снова! Ледяную радость битвы, ощущение острого клинка в руках, стремительный замах. Почувствовать, как сталь рассекает живую плоть, окрашивается красным, как теплые брызги фонтаном бьют в лицо, а враг ревет от ярости поражения.
Таких воспоминаний за всю жизнь у него накопилось множество. Смерть казалась божественной. Убийства одно за другим хороводом встряхивали его память, позволяли заново почувствовать себя непобедимым, неуязвимым. Сильнейшим.
Самая большая победа ждала его в конце. В конце, который одновременно был и началом.
Он поглотил философский камень, пережив одуряющую боль, выдержав, став избранным. Тогда он родился. Сейчас воспоминания окунули его в ту же самую кипящую боль, с которой все и началось и раньше которой не было уже ничего. Значит, смерть близка.
В муках он рождался и в муках приготовился умереть. Кровь тонкими ленивыми струйками текла из его ран. Под спиной и под головой набралась большая лужа – на мгновение Гнев почувствовал себя плывущим в ней, как в бесконечном адском море.
А потом боль прекратилась. Он смотрел вверх, девочка продолжала говорить – он не умер вместе со своим последним воспоминанием.
Жизнь продолжала раскручиваться назад.
Гнев с изумлением вдруг вспомнил, как когда-то очень давно жил в одной комнате с десятью мальчишками, тощими и говорливыми. Как учился – в холодном классе с пустыми стенами. Как болел – редко и утомительно скучно.
– Неужели не осталось никого, кто был дорог тебе, Кинг Бредли? – проник в его сознание гневный девичий голос и эхом раскатился по таким человеческим воспоминаниям.
– Никого, – ответил он ей.
А в воспоминаниях маленький мальчик лежал на спине, утонув в высокой траве, усталый после трудных непонятных уроков. У него были живые, загорелые, тонкие, расцарапанные руки. Он раскинул их в стороны, представив себя птицей. А еще один мальчик – такой же маленький, шустрый фантазер – лежал рядом. Они смеялись, глядя в синее небо над головой. Весело кричали, пока не успокоились. И взялись за руки.
«Я не помню», – подумал он, гневаясь на свою старую память.
«Я вспомнил», – зачарованно подумал мальчик, которым он когда-то был.
Солнце потихоньку выкатывалась из-за Луны, освобождалось из объятий затмения, вокруг светлело, жизнь подходила к началу, от смерти его отделяли считанные мгновения.
Безмятежное синее небо смотрело на него.
@темы:
Fullmetal Alchemist
URL
U-mail
Дневник
Профиль
Комментировать
Поделиться
20:51
Hunter X Hunter. Лучше, чем боль
Название
: Лучше, чем боль
Автор
: Paume
Бета
:
Мэй_Чен
Фандом
: Hunter X Hunter
Форма
: мини, 2417 слов
Пейринг/Персонажи
: Леорио/Курапика
Категория
: слэш
Жанр
: драма, PWP
Рейтинг
: NC-17
Краткое содержание
: "Что тебе нравится? — спросил Леорио, и на миг Курапике показалось, что он заплачет. — Тебе нравится, что больно?"
читать дальше
Сутки. Он провалялся уже целые сутки.
Сознание уплывало, уносимое тяжёлым бредом, и Курапика из последних сил выныривал в реальность. На минуту, на мгновение, когда пытался подняться, да хотя бы просто пошевелиться, но лихорадка упорно вбивала его назад в матрас, делая свинцовым всё тело — от закрытых век до кончиков пальцев.
Курапике казалось, что он напрасно барахтается. Похожий на выброшенного в море щенка, он обязательно утонет. Бесполезно сопротивляться. Нужно расслабиться и камнем, в который он превратился, идти ко дну.
Вместо этого Курапика безнадёжно сражался, рвался в бреду, мчался, бился. И тонул.
А спустя сутки вдруг открыл ясные глаза. Увидел встревоженную Сенрицу. Леорио. И не обрадовался тому, что они рядом. Он вынырнул из топкого бреда, но тот всё равно остался с ним, грязными комками облепив сердце и наполнив лёгкие, истощая не меньше жестокой лихорадки.
Он разрешил себе уснуть. Ненадолго. На час, не больше. Ровно на столько, чтобы Сенрицу и Леорио перестали бояться, вышли хотя бы на минуту и оставили его одного.
Курапика ждал этого и проснулся почти сразу. За дверью ещё слышались голоса. Леорио уговаривал Сенрицу сходить пообедать, а сам обещал присмотреть за ним, Курапикой.
«Согласись», — взмолился Курапика.
Он старался дышать — как спящий, надеясь, что Сенрицу не услышит его проснувшегося сердцебиения из-за дверей. Он не двигался и ждал.
Она ушла. Леорио потоптался у дверей, заглянул к нему, проверил, что всё в порядке.
И тоже вышел.
От облегчения Курапика провалился назад в лихорадочный сон и тут же испугался, вытянул себя, заставил открыть глаза и пошевелиться. Тело было чужим и застывшим, но Курапика справился. Помогая себе непослушными руками и ногами, он перевернулся на бок. Подтянул к груди колени, упёрся в пол дрожащими от слабости руками и поднял себя на четвереньки. Руки и ноги складывались, стремясь уронить тело назад. Курапика на мгновение остановился, нашёл равновесие и из последних сил рванулся, чтобы встать на ноги. Почти упал. И устоял.
Его шатало из стороны в сторону. Обшарпанная стена – единственная точка опоры, кроме пола, – была в нескольких шагах. Курапика смотрел на нее, чувствуя, как горячечный бред засасывает его снова своей безнадёжностью. Он стиснул зубы, сжал кулаки и двинулся вперёд. Он уже падал, когда стена подставилась под его ладони. Прохладная, равнодушная. Курапика рухнул возле неё на колени, разбив их в кровь. Вместе с ударом пришла боль. Неожиданная, резкая и очень правильная. Курапика на миг задохнулся, ошпаренный ею, и так же быстро почувствовал, как она схлынула, оставив после себя бледное воспоминание.
Курапика ткнулся лбом в стену. Он не пытался подняться, он смотрел под ноги, на разбитые коленки и думал, что ни о чём не хочет думать. Он отгонял от себя мысли, но они вились где-то на самой границе восприятия, и он с ужасом понимал, что последнюю свою битву проиграл. А может, и не только битву. И даже скорее всего…
Пауки всё знают. Он попытался зацепиться за эту мысль, она была не такой болезненной, как другая. Пауки всё знают, а значит, он своим присутствием ставит под удар Гона, Киллуа, Леорио.
«Мне нужно уйти», — подумал Курапика.
«Мне нужно было уйти раньше», — подумал он мгновение спустя.
Мысли торжествующей толпой хлынули в прояснившуюся голову. Курапика всхлипнул. И беспомощно признался:
«Это не месть. Это убийство».
Пакунода, резкая, неприятная и верная своим товарищам, ворвалась в его воспоминания.
Курапика почти взвыл и со всей силы ударил кулаком в стену, разбивая костяшки пальцев. Боль не отрезвляла, она затмевала ту бурю, что клокотала в сердце. И Курапика ударил снова. И еще раз.
На стене появилась вмятина, но он не обращал на это внимания. Кулак кровоточил, но он бил и бил, пока не начал наслаждаться самим процессом. Замах, удар, боль, вышибающая душу, бьющая по нервам, эхом раскатывающаяся по всему телу, и снова — замах, удар…
«Так тебе!» — кричали внутри беснующиеся воспоминания. Они не пропадали, они всё так же значили очень-очень много. Курапика бы выбил их, если бы мог. Но мог он только перемешать их, запутать болью. И почувствовать удовлетворение, извращённое удовольствие от наказания собственной глупости и несостоятельности.
Он не услышал, как распахнулась дверь. В какой-то момент Леорио просто перехватил его руку, прижал к себе, опрокинул спиной на грудь. Курапика зарычал, не желая слышать, как Леорио бормочет над ним:
– Не надо, не надо, Курапика. Ну что же ты делаешь… Успокойся. Не надо. Смотри, что ты наделал. Всю стену измял. Ну, будет тебе… Будет…
Курапика позволил уложить себя назад на матрас, укрыть легким одеялом. Он замолчал и закрыл глаза. Леорио сел рядом, взял в руки израненный кулак, рассмотрел его, потом достал из своего саквояжа – защёлки зубасто клацнули – тюбик с мазью. Открутил крышечку, набрал в ладони и нанёс на разбитые костяшки.
Леорио считал, что боль Курапике не нужна.
Курапика лежал и думал, что не хочет этой заботы. Наоборот, больше всего ему хотелось боли – яркой, затмевающей собой всё на свете.
Лучше бы Леорио его ударил.
Ударил. За что угодно.
Курапика зажмурился. И выдернул руку из заботливых ладоней.
— Да что же ты делаешь, — досадливо сказал Леорио.
Курапика подхватился так резко, что Леорио не успел поймать его, только лишь расставил руки и испуганно вскрикнул. А потом они вместе повалились на пол. Леорио – неловко на бок, с трудом расправляя длинные ноги. Курапика — сверху, совершенно невменяемый, придавливая его лихорадочно горячим обнажённым телом. Леорио пытался спихнуть его с себя, от усилия пиджак затрещал по швам, он разозлился и, уже не заботясь о благополучии пациента, резко оттолкнул.
— Какого!.. — воскликнул он и задохнулся, когда Курапика напал снова.
Они барахтались на полу, Курапика накрыл Леорио всем телом, хватал его за руки, цеплялся в запястья, ногами удерживая ноги – и всё это вполсилы. Леорио крутился под ним, вырывался, но каждый раз, когда Курапика давал ему шанс освободиться, стряхнуть себя, он не пользовался им, как будто боялся поранить неосторожным движением.
В отчаянии Курапика ткнулся лбом ему в шею. Леорио, и так напряжённый, натянулся, как струна, в попытке увернуться. Он тяжело дышал, почти в унисон с Курапикой — прерывисто и хрипло. На шее, над ключицей, лихорадочно пульсировала тонкая синяя жилка. Курапика уставился на неё, его вдруг пробрал озноб. Он потянулся к ней губами и укусил.
Леорио взвыл.
Курапика расслабился, и Леорио чувствительно приложил его кулаком в бок. Они расцепились, Курапика откатился назад к матрасу, Леорио отполз от него на пару шагов. Очки съехали с его носа, одна дужка висела, и он коротким движением снял их вовсе.
— Ты, – сказал Леорио, — ты… Курапика, что ты…
Курапика быстро облизал губы — на них отпечатался вкус Леорио, солоноватый, как кровь. И кинулся вперед.
В этот раз Леорио его поймал, обхватил, прижал руки к бокам, повалил на пол. Курапика изогнулся, извернулся, почти вырвался.
— Ах ты! — пропыхтел сверху Леорио.
Он попытался удержать Курапику одной рукой, а второй — дотянуться до саквояжа. Наверное, там было что-то, что могло прекратить их противостояние.
Курапика ударил его головой в скулу, вырвал одну руку, вцепился в волосы — слишком короткие, чтобы можно было за них удержаться, но достаточно длинные, чтобы причинить боль.
«Давай же! Отвечай мне!»
Леорио оставил в покое саквояж. Он мотнул головой — рука Курапики вместо жёстких волос схватила воздух — а потом безжалостно навалился всем телом. Пуговицы пиджака впились в обнажённый живот, ремень оказался как раз у паха, металлическая пряжка надавила на член — Курапика испуганно дёрнулся, на мгновение почувствовав себя в ловушке. Было больно — боль его отрезвила. Он добился того, чего хотел. И мог получить больше.
Леорио прижимал его к полу всем телом. Тяжёлый и неподъемный. Тёплый и заботливый. Запыхавшийся и растерянный.
В ужасе от того, что делает, Курапика дёрнул бёдрами, напряг ягодицы и потёрся о пах Леорио. Пряжка ремня чиркнула по члену, Курапика с трудом сдержал стон.
Леорио напрягся, поднял голову, в его глазах стыла не меньшая паника. Он смотрел на Курапику сверху вниз, умоляюще, просяще. Курапика сжал зубы и потёрся о него снова. Движение всё-таки вырвало из него стон — низкий, рычащий.
Руки, удерживающие его в тесных объятиях, задрожали. Глаза, глядящие с изумлением, полыхнули редкой решимостью. Курапика почти улыбнулся и подкинул пах ещё раз.
Леорио вскрикнул, глухо и обречённо. Зажмурился…
Курапика почувствовал себя соломинкой в бушующем море. Ему так и не позволили пошевелиться. Леорио перевернул его на живот, ногой придавил под коленями. Курапика дрожал в предвкушении боли, намного большей, чем рассчитывал.
Где-то на задворках сознания хохотала Пакунода, а Пауки отплясывали дикий танец. Они все сейчас испугаются, подумал Курапика. Его колотила истерика, он дёргался под Леорио, не прекращая тереться членом — уже о колючий пол. Он не сопротивлялся, он с содроганием ждал чего-то ужасного, грубого, гадкого, жестокого.
Леорио прерывисто дышал у него над головой, одной рукой возился где-то сбоку, вытряхивая свой саквояж. Курапика беззвучно то ли плакал, то ли хохотал, слушая, как прыгают по полу небрежно вывернутые пузырьки с лекарствами, звенят стеклянно, раскатываются по углам.
«Давай!» — ликовал Курапика.
Вместо тепла ладони Леорио принесли холод. Они легли на ягодицы, и Курапика на миг задохнулся от неожиданности. Леорио больше не держал его, он сидел рядом, коленом придерживая его ноги, но в предвкушении боли Курапика этого не замечал.
Леорио грубо подхватил его под живот, поднял на четвереньки, шлёпнул по пояснице, заставил прогнуться. Он молчал, он не говорил ничего. Курапика не видел его, не знал, что он прячет в своем безмолвии. Он говорил руками — прикосновениями. И дыханием — тяжёлым, как после бега.
По-врачебному равнодушно руки развели Курапике ягодицы, и два пальца нырнули в расщелину между ними, холодные, скользкие. Леорио наклонился, и туда же проникло его дыхание – горячее, живое, трепетное.
Курапика дёрнулся, в изумлении распахивая глаза.
Пальцы дотянулись до ануса, надавили, помедлили и скользнули внутрь. Сразу оба.
— Да! — крикнул Курапика.
Боль затопила его с головой. Он дёрнулся, крутанул задом, нанизываясь — еще больше.
— Да? — переспросил Леорио. — Тебе нравится, Курапика?
Тёплое дыхание жгло, как огонь. Курапика застонал.
— Что тебе нравится? — спросил Леорио, и на миг Курапике показалось, что он плачет. — Тебе нравится, что больно?
— Да, — выдохнул он. — Да!
Пальцы повернулись внутри, обжигая. Курапика подмахивал им, чувствуя облегчение от раздирающей внутренности боли. Он дёргался, он извивался, он получил, что хотел.
— Зачем тебе? — спросил Леорио. — Зачем тебе это?
Курапика не ответил. Вместо этого он наклонился и ударил лбом в пол, разбиваясь до оглушительного звона в ушах.
Леорио резко выдернул из него одну руку, обхватил за живот и повалил на бок. Он грубо трахал его пальцем и не давал вырваться, не давал дотянуться лицом до пола, ухитрялся прижимать к себе руки и держал его, держал, держал…
Курапика закричал — по-звериному протяжно. Леорио содрогнулся:
— Похоже, тебе мало.
Он отпустил живот и обхватил Курапику за шею, притянул к себе, придушивая и заставляя цепляться свободной рукой в попытках ослабить хватку.
Анус уже свободно пропускал два пальца, Леорио добавил еще один и проник глубже, засунул полностью. А потом мягко повернул их там внутри и нащупал простату.
Боль никуда не делась, но её просто смело новым совершенно необыкновенным чувством. Чистое, пронзительное – оно вырвало изумлённый стон, длинный, хриплый. Тело задрожало, сразу и полностью всё. Затряслась каждая натянутая жилочка, каждый нерв, сердце, казалось, рвётся на куски.
А Леорио в одном бьющем ритме продолжал вонзать в него пальцы. И шептал всякие слова, которые никак не хотели проникать в разум. Шёпот добавлял дрожи телу, вибрировал в каждой клеточке:
— Тебе так нравится, правда? Нравится? Признай, что тебе нравится? Что это лучше боли…
Дрожь оставила Курапику без сил совсем скоро. Он обмяк в объятиях Леорио, не в состоянии даже пошевелить руками, чтобы отползти от него.
Леорио бережно отпустил его шею, погладил по спине, мокрой и прохладной от пота, просунул руку между полом и талией Курапики и смял в кулаке его полувозбуждённый член.
Слезы сами покатились из глаз. Хлынули потоком, дрожь превратилась в рыдания, а Леорио как ни в чём ни бывало одной рукой тёр простату, попадая в такт непроизвольным подмахиваниям Курапики, а второй мягко гладил его член, нежно, ласково.
Курапика заходился в плаче, кричали в агонии воспоминания, сминаемые поднимающимся от паха к самому сердцу наслаждением.
— Так ведь лучше? — шептал Леорио. — Зачем тебе боль, Курапика? Так ведь лучше, правда?
— Мало, — хотел ответить Курапика, но сумел всего лишь беззвучно шевельнуть губами.
— Что?
Леорио приподнял голову, заглядывая ему в лицо, Курапика повернулся ему навстречу, и на одну секунду, на целую секунду, они встретились взглядами. Они были так близко друг к другу, что черты лица Леорио расплывались перед его глазами. И этому лицу, этим глазам — таким обыкновенным, простым, как и он весь, Курапика прошептал:
— Мало, я хочу ещё.
Леорио отдёрнулся от него, обнимавшая рука дрогнула, выпустила член, пальцы выскользнули из ануса, и Курапика вдруг почувствовал себя несправедливо брошенным. Он потянулся телом вслед за пальцами, пытаясь удержать их в себе. Леорио оттолкнул его и глухо, обидно сказал:
— Подожди.
Плача, Курапика чувствовал, как за его спиной, царапая жёсткой костюмной тканью голую разгорячённую кожу, Леорио расстегивал брюки. Пряжка ремня больно хлестнула, и впервые за весь вечер Курапика был не рад этой боли. Потом Леорио вжикнул ширинкой, и через слой неснятого белья Курапика почувствовал, как тот возбуждён.
Курапика вздрогнул, когда Леорио прижался к нему обнажённым пахом. Жёсткие волоски кололи кожу, твёрдый член ткнулся между ягодиц. Леорио медлил, и Курапика вдруг испугался — не его, а за него.
— Я не сделаю тебе больно, — сказал Леорио куда-то ему в спину. — Слышишь, Курапика? Я никогда не сделаю тебе больно.
А потом подтянул его к себе, двумя руками раздвигая ягодицы, и одним тягуче медленным толчком направил себя в подготовленный анус.
На самом деле больно было. Курапика задохнулся от этой боли, стиснул зубы, чтобы не закричать. Подсохшие слезы снова заструились по лицу. Курапика зажмурился, не понимая, как получилось, что долгожданная боль оказалась настолько невыносимой.
— Курапика? — испуганным шёпотом воскликнул Леорио. — Ты в порядке?
Курапика кивнул и двинулся навстречу, самостоятельно задавая ритм. Леорио застонал и ответил толчками в том же ритме. Вряд ли его уже что-нибудь остановило.
Боль не принесла того уничижительного экстаза, что и раньше. Курапика насаживался на член с желанием как можно скорее достичь прерванного, по собственной глупости отнятого, незнакомого ранее наслаждения. Он крутился, подтягивал к груди ноги, напрягал ягодицы и расслаблялся. Леорио перестал его беречь и безжалостно вколачивался позади, хрипло дыша в скрытую волосами шею. Он нащупал его член и сжал в ладони, и только тогда Курапика вновь почувствовал то самое возбуждение, поймал его в одной позе, изогнулся, затрясся. Внутри Леорио терся о простату. Снаружи – грубо, теряясь в собственной похоти, ласкал член.
— Тебе нравится?
Голос Леорио пробивался откуда-то совсем издалека, словно из другой жизни, вся комната вдруг уплыла туда же, даже тело, ослабшее и непослушное, превратилось в чьё-то чужое, не его, не Курапики. Он весь устремился к источнику наслаждения, всё его существо уменьшилось до ожидания ритмичных, обещающих взрыв толчков и поглаживаний. И когда наслаждение накрыло его, он захлебнулся в нём, захлебнулся в крике, в рыданиях, в оглушительно огромном пространстве, в мире, который вдруг открылся для него.
…Они лежали на матрасе, тихо и спокойно. Леорио всё так же обнимал Курапику за живот, не трогая чувствительный член, не вынимая собственный, внутри странная глухая боль перемешалась с ещё более странным отголоском возбуждения.
Курапика пошевелился, Леорио ещё крепче прижал его к себе, опустил голову, пряча лицо ему в шею, и прошептал:
— Прости меня.
Курапика облизал пересохшие губы и нашёл в себе достаточно смелости, чтобы не промолчать в ответ:
— Это ты прости. Леорио… мне и правда — совсем не было больно.
@темы:
Hunter X Hunter
URL
U-mail
Дневник
Профиль
Комментировать
Поделиться
20:49
Fullmetal Alchemist. Кроватный вопрос
Название
: Кроватный вопрос
Автор
: Paume
Бета
:
Мэй_Чен
,
Солнечный клен
,
alisha_rui
, [L]kira_ena[/L]
Фагдом
: Fullmetal Alchemist
Размер
: драббл, 979 слов
Пейринг/Персонажи
: Маэс Хьюз/Грейсия Хьюз
Категория
: гет
Жанр
: романтика
Рейтинг
: R
Краткое содержание:
Все прелести семейной жизни
читать дальше
– Увы, – вдруг сказал Маэс, – у меня всего лишь съемная комната.
Грейсия помнила, как удивилась резкой смене разговора. Она чуть было не переспросила, но Маэс, который перестал улыбаться и расширившимися глазами смотрел на нее через стекла очков, заставил напрячься и ровно за мгновение до следующих слов все понять.
– Но у меня есть перспектива карьерного роста. А сейчас общая с хозяйкой кухня, конечно, несколько стесняет. Но зато в моей комнате есть диван.
Он резко замолчал, впервые не смягчив улыбкой собственную неловкость. Похоже, он был напуган. Грейсия от изумления не могла подобрать правильных слов.
– Диван? – переспросила она.
«Это что, было предложение?» – хотела сказать она.
– Ммм-да! Шикарный диван! Он достался мне от родителей. И был всегда счастлив в семейной жизни…
– Семейной? – слабо пробормотала Грейсия.
– Конечно! Моему дивану очень не хватает!.. ему не хватает… не хватает…
– Дивану?
– Вообще-то, мне. Но дивану тоже…
Грейсия переступила порог их новой квартиры следом за раздувающимся от гордости мужем.
– Элисия, теперь у тебя будет своя комната.
Он кинул чемоданы у порога, подхватил дочку с рук Грейсии и затанцевал по огромному полупустому залу. Элисия заливисто смеялась.
Грейсия устало прошла вперед и села на старый диван, подперла голову рукой и нежно смотрела, как в мгновение ока превратившийся в ребенка Маэс понесся с Элисией в будущую детскую, чтобы серьезно обсудить, какого цвета он купит для нее кровать и какие шторы повесит на ее окошко мама.
– Привет, диванчик, – прошептала Грейсия, похлопав по обивке. – Как тебе наш новый дом?
– Ну что, – воскликнул Маэс, – госпожа Хьюз, вы теперь жена не майора, а подполковника. Спать на диване – это для вас излишняя роскошь, вы так не считаете?
– Ну что вы, господин Хьюз, – ответила Грейсия, разуваясь у порога и снимая пальто в подставленные мужние руки. – Я полностью с вами согласна! Но где же, если не на диване?
– Кровать, моя дорогая! – Маэс изобразил чопорный полупоклон.
– Ах, вот как! Но, дорогой, чтобы кровать могла заменить наш превосходный, семейный, исторически прочный диванчик, она должна быть… нестандартной?
– Двуспальная, госпожа Хьюз. Для вас – все только самое лучшее!
Грейсия даже забыла играть.
– Что, правда? – удивилась она обыкновенно.
Маэс приглашающе взмахнул рукой:
– Прошу!
Она подошла к открытой двери в спальню.
– Мама!
Элисия с восторгом прыгала на огромной, почти во всю комнату, новокупленной кровати.
– Тихо! Ты слышишь?
– Ммм? Ничего не слышу.
Маэс нежно куснул ее за ухо.
Грейсия подняла руку и положила ему на плечо, уговаривая полежать тихонько:
– Элисия просыпается.
– Нет, – убежденно прошептал Маэс, – она спит. Как и все дети в час ночи.
– Ты думаешь? – неуверенно спросила Грейсия, укладываясь на подушки и все еще прислушиваясь.
– Конечно, – ответил Маэс. – Ты вкусно пахнешь. Это мандарин?
– Лимон. А ты – дымный.
– У нас все курят, – пробормотал Маэс, подбираясь носом к ложбинке между ее грудей. Его лохматая голова оказалась как раз под ее руками.
Грейсия вдохнула полной грудью:
– А еще ты пахнешь Хьюзом.
Маэс прижался к ней щекой.
– Да? А кто это?
Одной рукой он опирался на постель, а вторая уже спускалась вниз, чтобы ненароком запутаться в ночной рубашке. Грейсия коленками сжала его ладонь, словила, вильнула бедрами. Маэс повалился вниз, придавливая ее всем своим весом. Грейсия ахнула, вскинула руки и обхватила его за голову. Он, как щенок, слепо тыкался губами в каждый доступный участок кожи, посылая дрожь по всему ее телу волной за волной.
– Ах!
Грейсия в едином порыве раскинула руки и раздвинула ноги. Маэс мягким, но настойчивым движением приподнялся над ней, задирая рубашку, обнажая белеющую в темноте кожу. Грейсия протянула руки и схватилась за его майку:
– Сними.
– Слушаюсь!
Он осторожно сел на ее бедра, стащил майку, а Грейсия уже тянула за резинку трусов:
– Все сними.
– Да, госпожа жена подполковника, – пробормотал Маэс, подчиняясь.
А потом наклонился, его волосы щекотнули лицо и шею Грейсии, а губы аккуратно обхватили сосок и потянули – дразняще нежно. Грейсия снова ахнула, дернулась, но не смогла двинуться, придавленная телом мужа. Слова и мысли понемногу, но верно вылетали из головы. Оставался лишь стон – чужой, низкий, гортанный.
– Тшшш, – прошептал Маэс, оторвавшись на мгновение от ее груди.
Она всхлипнула, и его лицо озарила улыбка:
– Дорогая госпожа Хьюз, похоже, ваш разум убежал за пределы этой комнаты.
Он дразнил ее, и Грейсия рванулась, пытаясь перевернуться, скинуть с себя мучительно медленного мужа и взять инициативу в свои руки.
Он, мягко смеясь, словил ее руки.
– Тихо, тихо, девочка моя. Сейчас. Подожди.
Он перевернул ее на бок, ноги к груди она подтянула сама, пробормотала:
– Хочу по-другому.
– В следующий раз, любовь моя. Сегодня я слишком устал.
Она не поняла, что он сказал, потому что в тот же момент почувствовала его в себе. И совсем потеряла голову. Вскрикнула. Он прижал свою ладонь к ее рту, прошептал:
– Тшшш…
Она губами схватила родную ладонь, руки завела за спину, чтобы прикасаться, гладить и наслаждаться неторопливым покачиванием и осязаемой нежностью. Стоны рвались из груди, Маэс умело глушил их своей ладонью.
Она не поняла, что произошло. Он вдруг замер и резким движением накинул на них одеяло. Грейсия на мгновение испугалась, а потом услышала торопливое шлепанье маленьких босых ножек.
– Мама?
Маэс торопливо одернул на ней ночную рубашку, а потом дразняще качнулся позади. Она пыталась отодвинуться, но он крепко держал ее за талию.
– Что такое, Элисия? – спросила Грейсия, надеясь, что голос не выдал всей неразберихи ее чувств.
Элисия деловито забралась на край кровати и сунула под одеяло ноги.
– Мне тоже интересно, как спится на новой кровати, – пробормотала она.
– Это наша с мамой кровать, – сказал из-за спины жены Маэс, – а у тебя – своя.
– Ага, – ответила Элисия, повернулась на бочок и затихла.
Они, почти не дыша, лежали в темноте, прижавшись друг к другу, прислушиваясь к ровному дыханию спящего ребенка.
Маэс не вытерпел первым. Он снова толкнулся, и Грейсия прикусила губу, чтобы не застонать.
– Нет, – прошептала она. – Маэс, ты что! Не надо сейчас.
– Именно сейчас, – прошептал он ей в ухо.
И не успела она опомниться, как он все-таки вышел, поднялся над ней, перевернул на спину, сграбастал обеими руками, подхватил и понес.
Она вцепилась в его шею, напряглась, пискнула:
– Маэс, ты что делаешь?..
– Увы, – ответил он, шагая, – кровать занята. Но ты же не забыла, что у нас есть замечательный семейный диванчик, который спасал от детей еще моих родителей?
@темы:
Fullmetal Alchemist
URL
U-mail
Дневник
Профиль
Комментировать
Поделиться
20:48
Original. Продаю чудеса по дешёвке
Название
: Продаю чудеса по дешёвке
Автор
: Paume
Фандом
: Original
Размер
: мини, ~1000 слов
Категория
: джен
Комментарии
: Написано на фэнтези арт-фест, по
арту
Продаю чудеса по дешёвке
Вместе с банкой мне досталось колесико от часового механизма – оно притаилось на самом донышке, в глубине вытянутых тонких стенок прозрачного стекла.
Ванде понравилась банка. Я набрал туда воды из ручья и запустил свою златохвостую подружку в новое жилище. Привередой Ванда не была и охотно сменила бычий пузырь, наполненный водой, на вытянутую пузатую банку. Она плавала внутри, обживаясь, и периодически тыкалась носом в стекло, выразительно помахивая хвостиком – и я понимал, что ей там нравится.
Ну а мне понравилось колесико. Оно доверчиво шлепнулось мне на ладонь и укололо пальцы изящными ножками. Колесико было похоже на солнышко, и я подумал сделать из него амулет.
По прибытию в город я разложил свои чудеса в закуточке на рыночной площади – не на виду, но и не совсем прячась. Толпа огибала меня, занятая своими делами, ну а те, кому действительно было не все равно, рано или поздно меня находили.
Я сел разбирать сумку в поисках подходящей колесику основы под амулет. Ванда помахивала хвостиком в своем новом доме. Над головой я водрузил потрепанный зонтик, и колокольчики, нашитые по краям, мелодично позвякивали, перешептываясь с ветром.
У противоположной стены, через улицу, сидел мальчишка-оборванец. Когда толпа проходящего мимо народа редела, я выхватывал с той стороны взгляд круглых, по-птичьи настороженных глаз, очень ярких на чумазом лице.
- Ой! А здесь что такое? Ой, это что – рыбка? Эй, милейший! Сколько стоит ваша рыбка?
Голос по мелодичности мог поспорить с колокольчиками у меня над головой. Зато Ванда была все-таки умнее.
Я запрокинул голову и улыбнулся как можно дружелюбнее:
- Добрый день, молодая госпожа! Рыбка, увы, не продается.
Девушка была прекрасна, как все девушки в шестнадцать лет, нежная, хрупкая, воздушная. Родители не поскупились на ее наряд – серебристый шелк аккуратными складками спускался прямо в уличную грязь, подол был расшит бисером, который я бы не отказался иметь в своей коллекции. Высокая прическа открывала тонкую шею, приятные черты лица, ясные глаза и алые капризные губы.
- Что же у вас продается? - озадаченно спросила она.
Я не успел ответить.
- Молодая госпожа! – к нам подбежала еще одна девушка, одетая попроще, полненькая румяная хохотушка. – Я вас чуть было не потеряла!
- Я хочу рыбку, - пожаловалась девушка своей наперснице, - а этот человек, - она сверху вниз указала на меня пальцем, - сказал, что она не продается! Зачем же он тогда ее держит рядом с собой?
- Увы, молодая госпожа, - сказал я, - моя рыбка мне такой же товарищ, как, скажем, кошка или пес у другого человека. Я не могу ее продать.
- Что же ты продаешь? – и девушка в напускном гневе притопнула ножкой.
- Он продает чудеса, - зашептала толстушка, - вот здесь, молодая госпожа, посмотрите, написано…
Девушка надменно вскинула голову и, делая вид, что умеет читать, взглянула на мою импровизированную вывеску – ленту, натянутую по краю зонтика, где я раздобытой две недели назад краской написал: «Продаю чудеса по дешёвке».
- Ах, я не заметила сразу! – сказала девушка с внезапно прорезавшимся высокомерием. – Что ж, тогда я хочу купить у вас чудо. Что вы можете мне предложить?
- Выбор у меня велик, молодая госпожа, - вежливо ответил я, - вот, например, зеркальце – оно показывает ваше отражение даже в темноте. Или вот гребень – он напевает старинную балладу, когда хозяйке грустно…
- А когда весело?
- Когда весело – молчит.
- Нет! Не хочу. Мне всегда весело! А сколько стоит зеркальце?
- Одну медную монету.
- Всего лишь? Оно что, разбито?
- Нет, молодая госпожа…
- Ну, значит, скоро разобьется! Качественные вещи не бывают такими дешевыми. Что у вас дорогое?
- Прошу простить, молодая госпожа, - начал было я объяснять, но тут стоящая рядом толстушка сделала мне страшные глаза и закрутила головой. – Ах да! – воскликнул я. – Как я мог забыть! Специально для вас у меня есть снежный шар.
Я потянулся к еще одной сумке и выудил оттуда хрустальный шар. Внутри стояли домик и елка.
Когда я покупал его, мне казалось, что в домике кто-то живет. Но время шло, никто не выходил из-за двери, и я понял, что чудеса уже покинули его. Остался только дом, елка и – я потряс шар – снег, который медленно кружился, оседая на донышко, создавая обманчиво волшебную картину.
Девушка радостно захлопала в ладоши:
- О да! Мне очень нравится! – Она выхватила у меня из рук шар, с силой его потрясла и полюбовалась на падающий снег. – Я покажу его на воскресном приеме матушки! Сколько он стоит?
- Одну… - я поперхнулся под гневным взглядом толстушки и поправился, - один золотой.
- Очень хорошо, - весело сказала девушка, достала из кошелька на поясе монету и непринужденно кинула ее мне под ноги.
Она уходила, а я думал – может быть, ей и правда достаточно вот такого недочуда?
Больше за день ко мне никто не подошел. Ванда тыкалась мордочкой в стекло, отвечая на мои беззвучные монологи. Колокольчики звенели.
Колесико-солнышко уютно устроилась в объятиях широкого колечка, найденного мною на дне сумки-сокровищницы. Колечко было немного сплющено, ровно настолько, чтобы дать упор двум противоположным ножкам вставленного внутрь колесика. И теперь, стоило немного щелкнуть по колесику, оно начинало крутиться вокруг своей оси – как маленькое солнышко.
Потом я нашел тонкий шнурок и аккуратно нанизал на него колечко.
Это была кропотливая работа, требующая много внимания, поэтому оборванца-мальчишку я заметил только тогда, когда закончил и удовлетворенно разогнул спину.
Он стоял рядышком, переминаясь с ноги на ногу, с опаской поглядывая на меня и готовый дать стрекоча в любой момент.
- Чего тебе? – беззлобно спросил я.
Он показал мне краешек зажатого в кулаке медяка и спросил:
- Хватит мне на самое дешевое чудо?
- Хватит, - ответил я и обвел рукой вокруг себя. – Выбирай.
- Все, что хочу? – не поверил он.
- Все, что хочешь, - подтвердил я.
- Тогда это! – он стремительно, словно боялся, что я передумаю, выкинул палец и указал в только что сотворенный мною амулет.
Ожившее внутри колечка чудо крутануло солнышко, соглашаясь с его выбором.
Я протянул мальчишке амулет:
- Держи.
Солнышко плавно раскачивалось на шнурке. Мальчишка, не веря, мгновение смотрел на него, а потом выхватил шнурок у меня из руки, лихорадочно одел на давно немытую шею, сунул мне монету и нырнул в толпу. Его нестриженная макушка пару раз мелькнула там и исчезла.
Вместо нищего оборванца в толпе неторопливо двигался высокий мальчик в добротном плаще и крепких сапожках. Дойдя до противоположной стороны улицы он обернулся и посмотрел на меня сияющими бесстрашным любопытством глазами. На его груди сверкало солнечное чудо.
- Да, Ванда, - по-стариковски сказал я, - настоящие чудеса продаются только по дешевке.
@темы:
Original
URL
U-mail
Дневник
Профиль
Комментировать
Поделиться
20:41
Chihayafuru. Двое и карута
Название
: Двое и карута
Автор
: Paume
Фэндом
: Игра Тихайи (Chihayafuru)
Рейтинг
: G
Пейринг
: Тайти, Арата, Тихайя
Размер
: драббл
читать дальше
Напряжение сводило ладони, пальцы белели, с силой вжатые в татами, головы склонились одна к одной, близко-близко. Глаза, не отрываясь, смотрели вниз, на карты, обычные для окружающих и волшебные для них двоих. Они сидели по разные стороны от разложенных стихов, непримиримые противники, с ожесточением идущие к победе. И в то же время вместе – наконец-то вместе!
Двое и карута.
По левую сторону каждого из них лежали добытые в схватке трофеи – равные стопочки карт, дающие надежду на победу каждому.
Пока ничья. Вот уже восемнадцать стихов как ничья. Они не уступают друг другу. Они отыгрывают друг у друга каждый свой промах, птицами-рукавами взметаются над полем, почти неразличимые для зрителей. И пока над ними равнодушный голос поет бесконечную песнь, карты летят в стороны, словно смертоносные стрелы.
Они прекрасны, и вокруг них стоит тишина. Не потому, что нельзя шуметь – об этом все вокруг давно уже забыли. А потому, что невозможно смотреть на них, не затаив дыхания. Один вздох позволяют себе посторонние – в тот момент, когда карты с силой щелкают о стены, – один на всех, а после опять тишина.
Двое ничего вокруг не замечают. Перед ними не простые прямоугольники с иероглифами. Перед ними целая жизнь. И та, что скрыта за короткими танками, и та, что требует от них стремительного броска. Все существование вдруг превратилось в ожидание рывка под размеренное чтение единственно верных слов. И нет других слов вообще. Ни слов, ни людей.
Только они двое. И карута.
Они даже не думают. Они ощущают.
«Я выиграю», – полыхает в наполненных солнцем глазах, а на грани мысли всплывает воспоминание о долгих часах беспрерывных тренировок, когда руки горели, выбивая карты, когда суставы ломило от резких выбросов ладоней вперед… Когда поздно ночью не было сил подняться с колен, и в конце игры можно было с наслаждением просто завалиться на бок на полу рядом с картами… и спать…
«Я не проиграю», – застывают в несгибаемом упрямстве льдинки на дне серых глаз, а сознание упорно отгоняет от себя воспоминания о руках, заложенных за спину, дрожащих от желания прикоснуться – один только разок! самый последний! – к коробке с родными карточками… о снах, в которых карты узнаются еще до первого слога…
Они не думают, они знают – долгий путь они прошли, чтобы придти и получить свою награду. Не победу, нет. Радость победы кратковременна, она ни в какое сравнение не станет с возможностью играть друг с другом, сидеть здесь и сейчас именно с этим противником… «Я выиграю». – «Я не проиграю»…
Они чувствуют карты, как собственное тело, слова – продолжение их рук, их пальцев. И когда чтец набирает воздух в легкие и еще даже не начинает петь, они оба рвутся к одной-единственной карте почти посередине, взмахивают руками, скользят пальцами по шершавой поверхности.
– Chihayafuru… – раздается в тишине, разбавленной непрекращающимся шорохом карт.
Двое прикоснулись к одной карте за нижний край, выбивая ее справа налево, каждый со своей стороны, двое ринулись одновременно, одинаково наклонились над игровым полем и одинаково выпрямились.
Карта осталась на месте. Они оба выбили ее, и она, не выбрав победителя, волчком вертелась между ними, медленно останавливаясь.
Тишина разбилась громкими вздохами.
Чтец прервал свою песню.
Двое изумленно смотрели на неподвластную им карту. А потом синхронно подняли головы и обратили лица в сторону зрителей.
В первом ряду, сжав перед собой ладони так, что побелели пальцы, стояла тоненькая девочка. В ее широко распахнутых глазах, в ее напряженно поджатых губах, в том, как прямо она стояла, как смотрела на них, на обоих и на каждого, они не увидели удивления. Там не было беспокойства, не было нетерпения, не было предпочтений. Она не желала никому из них победы, не болела за них и не переживала. Девочка была уверена, что они уже победили, оба.
Словно карта со слогом своего имени, она не собиралась никого из них выбирать. Она и не могла никого из них выбрать. Честная перед собой до конца, она знала, что ей не нужен один из них – ей нужны двое.
Двое и карута.
@темы:
Chihayafuru
URL
U-mail
Дневник
Профиль
Комментарии
(
2
)
Поделиться
20:41
Chihayafuru
Автор
: Paume
Фэндом
: Игра Тихайи (Chihayafuru)
Рейтинг
: PG-13
Пейринг
: Цутому Комано/Тайти Масима
Жанр
: слеш, драма
Размер
: драббл
читать дальше
Я всегда знал, где мое место. Когда-то давно я увидел его – твердое, крепкое и надежное. Небольшое, но, как оказалось, мне много не надо. Место за партой, место с книгой в руках, с раскрытой тетрадью и ливнем информации.
Я никого не подпускал садиться рядом, я, как сторожевой пес, рычанием отгонял всех любопытных. Я не нуждался в них. Не то, чтобы мне было хорошо, но мне было спокойно. Я знал свое место, оно принадлежало мне, и внутри его стен я был хозяином своей судьбы. Я знал, что буду делать через час, день, месяц, год и на протяжении всей своей жизни. Я знал, чего хочу и как этого достигнуть. Я знал, что это и есть мое счастье. Другого просто не дано.
Иногда извне приходили желания.
Я давил их беспощадно. Они не умещались рядом со мной. Они разрушали мои стены и меня – такого, каким я себя создал.
Ровно до момента, когда со мной заговорил Тайти Масима.
Тайти.
Вначале я с болезненной завистью осознал, что хочу быть на его месте. Что мое собственное, построенное и выстраданное, слишком мало, чтобы вместить кого-то, похожего на Тайти. И тогда я подумал о нем. Впервые. Не о Масиме-отличнике-первом-каким-я-жажду-быть.
А о Тайти-искренности-верности-крепости.
Я подумал, что он особенный. И посмотрел на него.
Он был прекрасен.
Я не понимал, что мне нельзя поддаваться его обаянию. Я не успел понять, что это катастрофа. Что это цунами, которое накрыло мое убежище и с ревом перетряхнуло его вверх дном, сравняло надежные стены с землей, разрушило, разбило, разметало!..
И оставило одного меня. Голого. Дрожащего, как заяц. Жалкого. Нелюбимого и нежеланного. У меня не осталось укрытия. Я стоял обнаженный перед Тайти Масимой. И не хотел от него никуда идти.
Его взгляд непреклонно утверждал – твое место со мной.
Потом я узнал, что имелось в виду нечто совсем другое – твое место с нами.
Но тогда я, почти не думая, растерянный и поверивший, поддался ему. И пошел с ним.
Он хотел, чтобы я стал лучшим. И я старался, как не старался никогда раньше. Потому что раньше я стремился ввысь для себя. А теперь – для него.
Он одаривал меня улыбкой, и мое сердце пело. В такие моменты я поправлял на переносице очки, чтобы спрятать радость за прозрачными стеклами. Мне удавалось. Он не понимал, он не знал. Моя извращенная благодарность оставалась для него секретом. И я иногда думал о том, что же случится, когда он узнает.
Я был влюблен впервые в жизни. Я настолько увяз в этом чувстве, где все перемешалось – и благодарность, и уважение, и восхищение, радость улыбкам, простое любование, общение, искренность, дружба – что даже не мучился осознанием того, что влюблен в юношу.
Ни одна девушка, ни один человек не был настолько совершенным, как Тайти. И только Тайти я мог подарить свое сердце.
Что я и сделал – я отдал ему себя всего без остатка.
Я был так счастлив, что первое время даже не задумывался о том, что могу пожелать взаимности. Тайти светился для меня, и мне было этого достаточно. Он слепил меня, и я не замечал, как он смотрит на других. Пока однажды не перехватил его взгляд на Аясэ. На девочку, которой никто не нужен.
Это был короткий взгляд. Нежный, обеспокоенный и печальный. Тайти посмотрел на нее и протянул руку, чтобы погладить по голове. Он коснулся ее, а у меня в груди вдруг заболело сердце. Закололо, прыгнуло, ударилось, почти выскочило. Он посмотрел на нее и коснулся ее. Ее. Не меня.
Я хотел уйти из команды тотчас же. Я готов был уйти, чтобы спасти свое сердце. Но было слишком поздно. Мне нельзя было поддаваться любви, мне нельзя было встречаться с ним. Но я разрешил себе маленькое счастье – быть рядом. И захлебнулся в собственных чувствах. Не было мне спасения.
Я почти умер тогда, разрываясь между «я хочу» и «мне надо». Пару месяцев назад «надо» безо всякого труда взяло бы верх. И я бы спрятался, я бы нашел, где укрыться. Но сейчас я был обнажен, беззащитен и без Тайти – совершенно одинок. Все, что у меня осталось – это моя неправильная любовь. Поэтому я решил не уходить.
Я оставался честным с собой. Я знал, что мои чувства безответны навсегда. Я держал их при себе, прятал от него, от них, от моей команды. У меня получалось. Я отдавался целиком и полностью тренировкам, стихи снились мне каждую ночь, карточки с иероглифами виделись мне даже в конспектах, а напевную танку шелестел ветер.
Я хотел успеха. Я жаждал успеха, как глотка воды в жаркой пустыне. Я хотел достичь хотя бы подобия высоты того, на что променял свое недавнее благополучие.
И я победил. Я все-таки взял у противника карты, я сумел порадовать раздираемую желаниеми душу, я стал первым. Пусть в самом начале пути, но уже первым.
А Тайти проиграл.
Я несся по лестнице вверх, чтобы рассказать, чтобы порадовать, чтобы похвастаться и получить в награду теплый взгляд, довольную – довольную мной! – улыбку. И наткнулся на уставшего, угасшего Тайти.
Он в одиночестве сидел на ступеньке у перил, уронив голову в скрещенные руки. Никого из команды не было рядом. Никто из организаторов не ходил по коридорам. Мы были одни – он, понуро сидящий. И я, остановившийся на ступеньку ниже.
Он поднял голову и я выпалил:
– Я выиграл!
Он улыбнулся. Не смотря на огорчение, разочарование, поражение. Он все равно поднял голову, вскинул на меня мягко сияющие глаза и улыбнулся – радуясь моей победе.
Совершенство взирало на меня снизу вверх.
Он хотел что-то сказать, но я не дал. Мне показалось, что этот миг – тот самый миг. Самый правильный и единственный.
Я потянулся к нему, наклонился – я впервые был выше, и я победил! – и накрыл его губы своими губами. Он замер, неуверенно трепыхнулся, как птица, пойманная в силки. Я руками обхватил его лицо, он вцепился в мои запястья и вдруг расслабился и ответил. Неуверенно, нежно приоткрыл рот и впустил меня.
Мне хватило одного лишь вдоха. Мне хватило едва заметного дрожания его губ. Соленых - от недавних слез. На один миг и на всю жизнь я поверил, что все возможно.
Потому что я победил.
@темы:
Chihayafuru
URL
U-mail
Дневник
Профиль
Комментировать
Поделиться
Последние
1
2
3
4
Всего лишь тексты
*Paume*
МЕНЮ
Авторизация
Запомнить
Зарегистрироваться
Забыли пароль?
Записи
Календарь записей
Темы записей
23
Daiya no A
12
Fullmetal Alchemist
9
Hunter X Hunter
9
Крапивин
6
Major
4
Original
3
Ookiku Furikabutte
3
Kuroko no Basuke
3
Chihayafuru
2
Mob Psycho 100
1
Giant Killing
1
Pandora Hearts
1
Hikaru no Go
1
Level E
1
Артуриана
Все темы
Список заголовков
Главное меню
Все дневники
Главная страница
Каталог сообществ
Случайный дневник
@дневники: изнутри
Техподдержка
Статистика
Наверх
Главная
Случайный дневник
@дневники: изнутри
